Основы истории философии. Том 4. Часть 1. Философия современности - страница 36

Пауль Барт, «Философия истории Гегеля и гегельянцев вплоть до Маркса и Гартмана» (Лейпциг, 1890); см. также: Ф. Тённис, «Новейшая философия истории: Гегель, Маркс, Конт» (в «Archiv für Geschichte der Philosophie», т. VII, 1894), и в ответ: П. Барт, «К философии истории Гегеля и Маркса» (там же, т. VIII, с. 241—255, 315—335); Макс Раквиц, «Взгляд Гегеля на априорность времени и пространства и кантовские категории: философская критика по „Феноменологии духа“ Гегеля» (Галле, 1891); Г. Кент, «Учение Гегеля о сущности опыта и его значении для познания» (Христиания, 1892; автор стремится оправдать Гегеля как исследователя); Г. Зоден, «Учение о государстве у Канта и Гегеля» (диссертация, Эрланген, 1893); Андре Сет, «Гегельянство и его критики» (в «Mind», новая серия, т. III, 1894); Дж. М. Стеррет, «Исследования по философии религии Гегеля» (Лондон, 1891); он же, «Этика Гегеля» (Бостон, 1894); У. Уоллес, «Пролегомены к изучению философии Гегеля и особенно его логики» (2-е изд., Оксфорд, 1894); С. У. Дайд, «Понятие свободы у Гегеля» (в «Philosophical Review», т. III, 1894); Дж. Уотсон, «Проблема Гегеля» (там же); Дж. Мак-Таггарт, «Исследования по гегелевской диалектике» (Кембридж, 1896; частично публиковалось ранее в «Mind», в диссертации и в «Revue de métaphysique et de morale»); Ж. Ноэль, «Логика Гегеля» (в «Revue de métaphysique et de morale», т. III, 1895).

Георг Вильгельм Фридрих Гегель, родившийся в Штутгарте 27 августа 1770 года, был сыном герцогского чиновника (секретаря казначейства, позднее советника экспедиции). Он изучал философию (1788—90) и теологию (1790—93) в Тюбингенском университете как стипендиат духовной семинарии. Для получения степени магистра философии он написал работы «О суждении здравого человеческого смысла об объективности и субъективности» и «Об изучении истории философии», а также защитил диссертацию профессора философии и красноречия А. Ф. Бёка «О границах человеческих обязанностей при отвлечении от бессмертия души» – тема, которая, как видно из его рукописи 1795 года, долго занимала его мысли. Для получения звания кандидата он защитил диссертацию канцлера Ле Брета «О бедствиях возрождающейся Вюртембергской церкви». (О теологическом развитии Гегеля в этот и последующий периоды см. у Целлера в «Theologische Jahrbücher», т. IV, Тюбинген, 1845, с. 205 и след.) Догматику преподавал строгий супранатуралист Шторр, убеждённый в непогрешимости Библии; рядом с ним работали разделявший его взгляды Флатт и более рационалистически настроенные профессора экзегетики и церковной истории Шнуррер и Рёслер. Чтение сочинений Канта, Якоби и других философов, а также Гердера, Лессинга, Шиллера, дружба с увлечённым эллинизмом Гёльдерлином, интерес к событиям во Франции, который он разделял с Шеллингом и другими сокурсниками, по-видимому, занимали его больше, чем предписанные занятия, о чём можно судить по выпускному аттестату, где отмечались лишь его способности, а не знания (в том числе философские). Усердно продолжал он свои теологические и философские исследования во время работы домашним учителем в Берне, активно переписываясь с Шеллингом, ещё учившимся в Тюбингенской семинарии. Особенно важной для понимания его развития является написанная весной 1795 года рукопись «Жизнь Иисуса», из которой Розенкранц и Гайм опубликовали отрывки. В основе работы лежит лессинговское различение личного религиозного воззрения Иисуса от догматов христианской церкви. То, что эта идея была важна для Гегеля не столько из-за исторических соображений, сколько из-за потребности найти в Иисусе отражение собственных тогдашних взглядов, видно из его рассуждений. Иудаизм представляет морализм категорического императива Канта, который Иисус преодолевает любовью – «синтезом», в котором закон теряет свою всеобщность, а субъект – свою особенность, и оба снимают свою противоположность, тогда как в кантовской добродетели эта противоположность сохраняется. Однако Гегель также указывает на патологический элемент в чистой любви и его опасности. В подчинённости определённому духовному направлению заключается судьба; Иисус противопоставил себя не отдельным аспектам иудейской судьбы, но через принцип любви – самой этой судьбе. Высказывания о единстве божественной и человеческой природы во Христе Гегель сводит к мысли, что лишь рефлексия, разделяющая жизнь, различает бесконечное и конечное; вне рефлексии, в истине, этого разделения нет. Он резко осуждает это разделение, которое ложно объективирует Божество: оно идёт рука об руку с испорченностью и рабством людей и лишь раскрывает их. Победу догматизирующего церковного христианства, господствовавшего в последние века античности, Гегель объясняет несвободой, к которой Римская империя привела прежде самостоятельные государства. Для гражданина античного государства республика была его «душой», вечным; но несвободный индивид, отчуждённый от общего интереса, ограничивал свой кругозор самим собой. Право гражданина давало ему лишь право на безопасность собственности, которая теперь заполняла весь его мир; смерть должна была казаться ему ужасной, разрушающей всю ткань его целей. Так человек, под давлением несвободы и нищеты, был вынужден искать своё абсолютное в Божестве, искать и ожидать блаженства на небесах; религия, которая возвеличивала господствующий дух времени – моральное бессилие, бесчестье быть попранным – под именем страдающего послушания как высшей добродетели, должна была быть ему по душе и т. д. Радикализм этих юношеских оппозиционных идей сохранился в консерватизме позднейшей философии религии как подавленный, но не уничтоженный момент, который частью учеников (наиболее резко – Бруно Бауэром) был вновь выделен и развит дальше.