– Эх, – вздохнула Ирина и процитировала поэта: – «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся…»
– Как это верно, – согласился Андрей Иванович. – Надо прежде думать, а потом только говорить или делать. Такова вот мораль… Однако «и нам сочувствие даётся, как нам даётся благодать», – закончил он цитирование.
На этом они разошлись, пожелав друг другу спокойной ночи.
Андрей Иванович разобрал постель и нырнул под одеяло, точно ребёнок. Какое-то время оставался лежать на спине.
«Значит, Мудрикова? Женщина, в принципе, премилая; я бы даже сказал больше… Эх, понесло меня, старика! Что ж, Анастасия Алексеевна, ждите меня завтра у себя. Обязательно приду. Ведь надо наконец-то познакомиться лично», – сказал он мысленно самому себе и повернулся на бок лицом к стене. Таким образом он любил засыпать.
V
Чудесный выдался день. Как там у нашего классика? «Мороз и солнце; день чудесный!..» Звонко под ногами скрипел снег. Андрей Иванович шёл к Мудриковой. Он испытывал юношеское волнение перед предстоящим свиданием. Кто его знает, что оно даст? Однако следует сказать, что Андрей Иванович не имел при себе какого-либо плана, о чём станет с ней говорить. Он полагался на обстоятельства: пусть будет так, как пойдёт само собою. Такое попустительство было чем-то новым, несвойственным для него.
Карлин вошёл в дом. Хозяйка была восторженно удивлена, когда увидела гостя. Ей сразу захотелось с ним заговорить, но вдруг почувствовала, что не может говорить.
– Никак не ждали меня? – неуверенно спросил он, и одновременно в нём проявилось некое нахальство. – А я вот, как видите, заявился. Здравствуйте, Анастасия Алексеевна.
– Да, – наконец непонимающе и чуть слышно произнесла Мудрикова.
– Что «да»? – спросил гость, снимая с себя верхнюю одежду.
– Здравствуйте, Андрей Иванович, – сказала хозяйка, когда пришла в себя.
Карлин стоял в прихожей, он не мог решиться, куда ему проходить – в зал или на кухню. Куда предложит пройти хозяйка? И она предложила в зал.
Долго между ними разговора не получалось. Наконец он решился спросить:
– Слышал, что Илья Новый год встречать будет в деревне.
– Будет в деревне, вместе с Николаем поедут.
– А вы?
– Я тоже. Только позже. В самый последний день.
– И как долго там будете?
– Буду дня два: в доме печку кому-то топить надо.
– А Илья с Николаем?
– О-о-о, – махнула она рукой, – долго они будут, до самого Рождества. Вы же ведь знаете, какие они друзья. – Разумеется, – продолжал Карлин с некой завистью. – А хорошо в деревне.
– И не думайте, Андрей Иванович: мало чего там хорошего теперь, скажу я вам.
– Почему так?
– Сразу не ответишь. Пожить там нужно, чтобы узнать.
– А я пожил бы.
Хозяйка жадно смотрела на гостя и, казалось, была если не счастлива, то, вероятно, в радостном настроении. Замечу, что слова «счастье» и «радость» не всегда одинаковы по значению. Андрей Иванович, мало-помалу разговорившийся, по-прежнему испытывал внутреннюю скованность и неуверенность, мешавшие ему оставаться последовательным. Отчего разговор получался незавершённым, ломаным. А Мудрикова видела, как Андрей Иванович от того мучился. Трудно объяснить мне, мужчине, почему женщине так важно, когда мужчина пребывает в смятении, когда мучается он. А вместе с тем как она умеет успокоить и утешить его! Может быть, им этого и нужно.
– Вы, Андрей Иванович, что любите – чай или кофе?
– Без разницы. Если кофе, то только с молоком.
