III
Вечерело. В дом тихо вошла Анастасия Алексеевна. Её не сразу заметили. Перецеловалась она со всеми сёстрами, племянницами и родителями.
– А Илюша где? – спросила она.
– А там, в той половине, – махнув рукой, отвечала одна из сестёр, – вместе с другом дрыхнет.
Анастасия Алексеевна прошла на указанную половину. Она увидела дремавшего в кресле сына, улыбнулась и ушла к сёстрам и племянницам на хозяйственную сторону дома, где кипела работа: готовились различные блюда, кушанья к праздничному столу.
То, как шла у них работа, обещало быть богатому столу. За работой время летело быстро, а для Ильи с Николаем, находившимся в сладкой дрёме, оно вообще не имело значения.
– Эй, сони, хватит спать, Новый год проспите! – будила друзей Марина Алексеевна. – Илюша, Николай, просыпайтесь.
Друзья проснулись, поднялись и перешли на другую половину. А там – будто целый малинник. Николай удивился и не знал, на кого и смотреть. Дед отдыхал на печи.
– Смотри-ка, Николай, – говорил Илья, – сколько их тут, каждому аж без малого по три достаётся.
– Ничего себе, – шутливо возмущалась Марина Алексеевна, – каждому по три. А нас что, в счёт не берёшь?
Все захохотали. Дед, смеясь, закряхтел.
– Эх, тётя…
– Я дам тебе «тётя»! – пожурила она, улыбаясь. – Идите умываться.
– Ладно, уговорили… Пойдём, Николай, нас отсюда гонят.
– Пойдём, если так.
До Нового года оставались считаные часы. Всё было приготовлено. Оставалось только тому самому малиннику привести себя в порядок – это обязательно следует сделать.
Ох, сколько женских секретов обнажилось вдруг в этот вечер перед взором Николая. Как они соблазнительны, чарующи и вместе с тем дьявольски, порочно жестоки. Никто из девиц не стыдился его, а он сам, имея ребяческую совесть, смущался. Смущение молодого человека как раз-то и придавало больше всего девицам то неудержимое нахальство, приводившее его в неимоверную робость. Мамаши больше делали вид, будто стыдили дочек, и лишь ради приличия прогоняли их в другое помещение.
А Илья обнаглел, потерял стыд. Смело, ничуть не смущаясь, поправлял на девушках одежду, особенно с наслаждением поправлял интимные её части. Не каждая ведь, заметьте, позволит подобную выходку кому-нибудь другому. Правильно! Здесь все свои, кровные – чего уж там!..
Наконец женщины и девушки нарядились и стали собираться к столу.
Сколько здесь их – молодых, красивых, милых деревенских барышень и девиц – собралось к праздничному столу… Прошу прощения заранее: не стану я на этот раз рисовать их лица, как бы они ни были милы, не стану раскрывать их имена, ибо, к сожалению, им не суждено принимать участие в дальнейшем повествовании. Пройдут праздничные дни – и прощайте, милые. А пока они здесь, все вместе собрались в родном доме и радуются, поздравляют друг друга, желают здоровья да любви. Итак, с Новым годом! С новым счастьем! Ударились в руках друг о друга глухие, но крепкие стеклянные бокалы, наполненные крепким спиртным. Спиртное быстро выпито… Новый год!
– Деда, – обратился внук, – мы с Николаем пойдём на улицу – отсалютуем из нашей гаубицы.
– Ступай, шалун, ступай, – отмахнулся рукой дед.
Илья достал спрятанное ружьё, названное им гаубицей, взял несколько к нему патронов и вышел на улицу. Вслед за ним последовал Николай.
Раздались ружейные выстрелы – первые выстрелы произвёл Илья. После чего он передал ружьё другу:
– Теперь ты. Стрелял раньше?
