– Нет, никогда.
– Когда-то ведь надо начинать.
Стрелял Николай морщась и закрывая глаза. В морозной ночной тишине ружейные выстрелы разносились звонко, далеко и раскатисто. Стрельба в населённом пункте была правонарушением, и нарушителей общественного покоя могло ожидать административное наказание – но этот случай им, нарушителям, сойдёт с рук. Друзья вернулись в дом. Ружьё довольно-таки скоро вернулось на прежнее место.
Время давно перевалило за полночь, а в доме по-прежнему шумно и весело. Старики устали от шума, они отправили всю весёлую компанию на другую половину дома, а сами залезли на печь и, повздыхав тяжело и покряхтев, заснули. Скоро дед захрапел. Старушку храп старика давно перестал беспокоить: привыкла, вдобавок к старости она стала хуже слышать.
Девицы-дочки собрались на улицу, уговорив пойти вместе с ними и парней – Илью и Николая. Собрались живо и ушли. Женщины-матери, сёстры, остались одни. Вдруг в доме стало как-то непривычно тихо. Тишина царила недолго. Между женщинами – подругами или сёстрами – всегда находится разговор за столом. Посплетничав между собой, повздыхав, помолчав, стали вскоре расходиться и они.
– Ладно, Настёна, пока, – прощалась первой Марина Алексеевна. – Заходи и ты к нам.
– И к нам заходи, – подхватила другая. – Всё будет хорошо, вот увидишь.
– Не переживай ты так, – успокаивала третья.
– Спасибо вам, мои сестрёнки.
Все трое поочерёдно поцеловали её и разом вышли из дома. Анастасия Алексеевна осталась одна, и на неё напала вдруг необъяснимая тоска, грусть. Она не знала, чем себя занять. Посмотрела на часы: пятый час ночи, вернее будет сказать утра.
IV
Вернулись друзья под самое утро, когда старики зашевелились, чтобы управляться с хозяйством. Вернулись они весёлыми, но уставшими. Им хотелось только одного – спать.
Анастасия Алексеевна, подремав немного, встала и вышла вместе с родителями во двор. Хоть и городская она давно, но от заложенного в неё с рождения, видно, ей не избавиться. В доме скоро наведён порядок. Можно теперь и поговорить.
– Мама, – начала неуверенный разговор Анастасия Алексеевна, – почему я такая дура?
– Ты, доченька, в город уехала, – сказала старушка.
Анастасия Алексеевна не поняла, к чему это сказано. Она задумалась.
К разговору присоединился отец:
– Ты говори нам напрямик.
– Что мне делать? – спросила она у отца.
– Откуда мне знать, что делать, когда ты ничего нам не сказала.
– Я полюбила одного человека.
– И не знаешь, что делать?
– В том-то и дело.
– Он-то хороший?
– Очень даже.
– Беда с дочерьми одна, – говорил старик. – Чего сидишь, матушка, как немая? Скажи ей.
Старушка-мать вздохнула, махнула рукой и сказала:
– Да ну вас. Ты бы лучше об Илюше думала.
– Расскажи, кто он? – поинтересовался отец.
Анастасия Алексеевна рассказала о нём, что знала. Знала, разумеется, кое-что – не много.
– Увидеть бы его… – заключил он.
Разговор дочери с родителями нисколько её не утешил. А ближе к вечеру, простившись с ними, она вернулась в город.
V
Прошёл день, настал томительный, длинный вечер. Особенно это испытывал Николай. И что с того, если говорится «в гостях хорошо»? Илья как-никак не в гостях, он дома, потому ему лучше.
Илья чистил оружие, именуемое гаубицей. Николай внимательно следил за его действиями. Почистив оружие, тот положил его на прежнее место.
– Дедушка у тебя охотник? – спросил Николай.
– Раньше ходил часто, теперь совсем не ходит: стар уже.
