– Не поверишь, папа, но я задаю себе тот же вопрос, – усмешка выходит злой. – И ответа не нахожу.
Отец какое-то время молчит, с шумом выдыхая воздух через раздутые ноздри, нервным движением расправляет на столе и без того идеальную скатерть, а потом снова берет в руки вилку.
– Съезди к нему в больницу. К Глебу. Герман тебя отвезет.
– Не хочу. Я могу позвонить ему или написать сообщение.
– Нет, ты поедешь с нему, – в ход пошли приказы. – Кстати, можно прямо сейчас, в его палате неограниченное круглосуточное посещение. Сделай хотя бы вид, что тебе не все равно. Владиславу будет приятно.
Конечно, его не волнует, что будет приятно мне. Мое слово в этом доме теперь вообще ничего не значит.
Я здорово накосячила. Подвела его. Опозорилась. И только поэтому покорно соглашаюсь.
– Через полчаса, нормально? Успеешь собраться?
Киваю и выхожу из-за стола, а через двадцать минут спускаюсь. В простых джинсах, худи и кроссовках. Серая. Безликая. Внешне такая же, как и внутри.
– Не выкинь чего-нибудь только, – предупреждает отец, тоном, которым до усрачки запугивает своих подчиненных. – Ты еще можешь все исправить. И ты должна это сделать! Ради своего же будущего. Не испорть все окончательно, слышишь? Не испорть!
Снова покорно киваю. Даже не подозревая, что опять сделаю все наоборот.
27. Глава 27
***
Палата Глеба действительно люкс. Да что палата – сама клиника больше напоминает фешенебельный отель: кожаные диваны, дизайнерский интерьер и ни намека на больничный душок. Курорт.
Самойлов лежит на приподнятой в районе головы кровати, с перебинтованным лицом и гигантскими синяками под глазами.
– Ну ничего себе. Не знала, что он тебя вот так… – офигевая, сажусь на краешек его постели. – Словно кувалдой прошлись.
– Я сделал ринопластику, – беспечно машет ладонью он. – Раз все равно повредили клюв, грех не воспользоваться подвернувшийся возможностью. Давно мечтал убрать горбинку.
А, вон оно что. Бедный, бедный Глеб…
– И как оно?
– Да норм. Рожа отекла только и синяя вся.
– Ничего, до свадьбы заживет, – не подумав, ляпаю я, и только потом понимаю, что именно сказала. – Ну, до свадьбы, в плане в принципе свадьбы, когда-нибудь. А не… Ну ты понял.
– Да понял я, понял. Ащщ… – прошипев, трогает пальцами область переносицы, а потом переводит на меня оплывшие глаза-щелки. – Слушай, я не знал, что тот хер это тот самый. Брат той девицы. Потом отец сказал.
– Да, это он. Я сама только недавно узнала.
– А чего он от тебя хотел-то вообще? Зачем в кусты эти потащил?
– Понятия не имею, – и абсолютно не знаю, что еще соврать. – И почему тебя ударил – тоже без понятия.
– Под чем-то поди был. Взгляд прям ненормальный, как у торчка.
– Угу…
Общество Самойлова напрягает, я не хочу говорить с ним. Глядя на него я непроизвольно вспоминаю тот вечер и… В общем, это больно. Не знаю, когда смогу подавить в себе эти фрагменты. Когда перестану думать о нем и когда избавлюсь от чувства вины за то, что оказалась такой идиоткой.
Идеальная жертва.
– Тебе, наверное, отдохнуть нужно… Я пойду, да? – потихоньку сливаюсь. – Я приеду к тебе еще.
И не добавляю вслух "может быть когда-нибудь, но скорее всего нет".
– А, ну ок, давай, реал чего-то устал. А вообще, то, что они тут вкалывают – вещь! Улетаешь.
Тяну улыбку, думая о том, какой же он все-таки инфантильный придурок.
С чувством выполненного долга выхожу из палаты и понимаю, что не хочу ехать домой. Снова смотреть на эти опостылевшие стены, слушать нравоучения отца и ловить на себе его осуждающие взгляды…
