– Тебя моя личная жизнь не касается! Самое лучшее, что ты можешь для меня сделать – просто оставить в покое. Просто. Оставить. В покое!
Откуда ни возьмись наворачиваются слезы. Они душат, скапливаясь сначала где-то соленым комом в горле, а потом целенаправленно подбираются к глазам. Давят, до боли в висках.
– Да ну брось, ты чего? – он снова пытается коснуться меня, но я резко отстраняюсь. – Только не надо разводить сырость, и так мокро.
– Знаешь, о чем я больше всего жалею? – пропускаю его попытку неумело пошутить мимо ушей. – Жалею каждую минуту с того злополучного дня нашей "случайной" встречи?
– О том, что согласилась поехать ко мне домой?
– О том, что вообще приняла твою помощь. Клянусь, уж лучше бы я сдохла в той канаве! Ты же собирался уйти тогда, когда я отказалась!
– Я бы не ушел.
– Боже, – ставлю локти на колени и закрываю ладонями лицо. – Как же хорошо мне жилось, оказывается. Жилось ДО тебя! Сейчас каждый день словно… словно пытка. Оставь меня в покое, прошу. У тебя своя жизнь и полно тех, кто готов удовлетворить любую прихоть, сама видела. Зачем тебе я? Для чего?! – зло убираю руки от лица – они мокрые от слез. Но плевать, что он стал свидетелем моего унижения. – Пошел к черту, Матвей! Уходи! Убирайся из моей жизни! Не мучай меня! Прошу – не мучай!
Кажется, он не ожидал подобной исповеди, в хмельных глазах читается неподдельное удивление.
– Ты реально влюбилась, что ли? После всего того говна, что я тебе сделал?
Все. С меня хватит!
Схватив свою сумку, резко поднимаюсь и, случайно смахнув кофе, стремительно мчусь к выходу из клиники.
Слышу за спиной торопливые шаги и увеличиваю скорость. Увидев двери – почти бегу.
На улице страшный ливень, но мне плевать. Я просто хочу уйти отсюда. Хотя не так – уйти подальше отнего. Куда угодно, лишь бы просто не видеть. Ни сегодня, ни завтра. Никогда!
– Стой! – Матвей догоняет и бесцеремонно цепляется за мой локоть. – Да подожди ты!
– Отпусти, я буду кричать!
– Кричи, – поворачивает меня лицом к себе, а потом неожиданно притягивает и обнимает, так нежно, словно я – самое дорогое, что есть в его жизни. – Ты куда под дождь-то, дурочка.
– Я не хочу тебя больше видеть, слышишь? – шепчу в его промокшую насквозь толстовку, а сама не делаю даже шага. – Пожалуйста, не надо больше…
– Не надо что?
– Ничего не надо. Просто забудь обо мне. Хотя… как можно забыть того, о ком и не помнишь.
– Неправда. Я думаю о тебе. Думаю часто и непозволительно много, – проводит рукой по моих ставшими сосульками волосам. Прикасается колючей щекой к коже. – Особенно по ночам.
– Ты пьян!
– В дрова, – легко соглашается он и прижимает к себе сильнее. – Замерзла, дрожишь вся.
Я должна уйти. Должна! Оттолкнуть его, накричать, обозвать самыми оскорбительными словами. Но я стою, принимая его неожиданную и такую непохожую на него ласку.
Это не он говорит сейчас, это алкоголь. А все равно не могу отпустить. И дождь мне сейчас – помощник. Если что, всегда можно списать на него мокрое от слез лицо…
– Давай уйдем отсюда? – шепчет мне на ухо. – Мы похожи на двух идиотов стоя здесь, серьезно.
– Ты правда думаешь, что я куда-то с тобой пойду? – отстраняюсь и смотрю на его залитое дождем лицо. – Вот так просто, словно ты не унижал меня? Не брал силой прямо на улице?
– Я бы никогда не стал брать тебя силой по-настоящему. Тебе же самой это нравилось, – и тон его не звучит как роспись в собственной крутости или как вопрос. Просто как констатация факта. – Блядский дождь, – поднимает голову к абсолютно черному хмурому небу. – Я под ним трезвею. А трезветь я категорически не хочу.
