Работать Лиза устроилась в красочный журнал, посвященный дизайну и обустройству дома. Владелец журнала, лысый длинный старик, называемый за глаза по отчеству – Ефимыч, платил немного и очень мучился от того, что ему вообще приходится кому-то платить. В день зарплаты – пятого числа каждого месяца – он накрепко запирался у себя в кабинете, стараясь не обращать внимания на робкое царапанье в дверь, производимое жаждущими денег сотрудниками. Те устраивали засаду и ждали старика до самой ночи, хлопая иногда дверями, чтобы создать звуковой эффект своего ухода. Наконец Ефимыч осторожно высовывал в щель покрытый пигментными пятнами нос – и его брали с поличным. В самом что ни на есть отвратительном расположении духа начинал он отсчитывать драгоценные зеленые бумажки, выдавая обычно только половину зарплаты. Остальное журналисты были вынуждены вытрясать из алчного старика еще несколько дней. Ефимыч имел любовницу – тридцатилетняя красотка Ада когда-то занималась всего лишь версткой, а теперь – всем журналом и его приложениями в качестве заместителя главного редактора. По рассказам водителя, Ефимыч любил ее хватать во время поездок за коленки. У Ады был муж, который работал руководителем отдела верстки, и разводиться с ней не собирался – напротив, они активно обустраивали новую квартиру, купленную на деньги, щедро отстегнутые Аде Ефимычем. Как такое может быть, у Лизы плохо укладывалось в голове.
Находившись по ресторанам и ночным клубам, вдоволь налюбовавшись цветомузыкой Тверской и Нового Арбата, Лиза потеряла ко всему этому интерес и неожиданно встретила Бориса. Поздно вечером, возвращаясь с презентации мебельного салона, в подземном переходе возле станции «Арбатская» она узрела двух пьяных парней, оравших под гитару «Мочалкин блюз». Люди от парочки шарахались, но Лиза, перебравшая на презентации мартини, решила присоединиться к веселым ребятам. Так она познакомилась с Борисом Ясиным и его приятелем. Оба оказались уроженцами Брянска.
Провинциалам Лизе и Борису не было никакого резона заводить друг с другом серьезные отношения, потому что любовные связи в Москве – это в первую очередь приспособление к враждебной среде. Но они поступили глупо: поселились вместе. Земляк Бориса поначалу округлял глаза и протяжно тянул:
– Ну-у вы-ы э-экстрема-алы! Ничего вы вместе не добьетесь, потому что ни у кого из вас ничего нет. Лизка, ты же на тэвэ тусишь, там же полно всяких продюсеров, режиссеров при деньгах…
Однажды, после очередного совета Лизе найти денежного мужика на телевидении, приятель с брянщины получил от Бориса в глаз, после чего и утих. Лиза, делая ему примочки, с усмешкой объяснила, что телевидение как минимум на пятьдесят процентов состоит из приезжих. Через пару месяцев парень укатил на родину, так и отыскав себе пристанища в огромной Москве.
В «Авоську» Лиза пришла, еще работая в журнале. Собственно, телецентр и был основной ее целью, но попасть туда вот так – прямо с улицы и тут же заработать денег было невозможно. Поэтому журнал служил для Лизы источником доходов, а Останкино – целью, которую нужно достигнуть. Она упорно торила тропинку в телецентр. Правда, она не могла и представить, что телецентр, воображаемый ею не иначе, как местом небожителей, так ужасен. Не раз и не два Лиза спотыкалась о задравшийся линолеум в темных и страшных коридорах, путалась в этажах и психовала, потому что девятый этаж вдруг оказывался одиннадцатым – в зависимости от того, на каком лифте она ехала. Внизу с лотков торговали булками, и это тоже было странно – Лизе казалось, что телевизионщики обедают исключительно в ресторанах. Наверное, кто-то и обедал, но мучное с лотков исчезало очень быстро, а Вительс с Самчуком вообще лопали «Доширак».
