Если он стал жертвой той самой угрозы, которая, по его же словам, нависла над островом, то, получается, ни Арилоу, ни Плетеные Звери к этому непричастны. Бессмыслица… Если Скейна убили не Плетеные Звери, то кто тогда? И, уж конечно, веревка на лодке Прокса не сама себя перерезала. Однако если кто-то из деревни и правда убил Скейна и перерезал чал, то поступил он так ради секрета Арилоу, и тайна расследования тут ни при чем.
Если же повинен кто-то из сельчан, то кто? Хатин посетило ужасное чувство, что Уиш была права. Соседи, может, на такое и не решились бы, но вот Эйвен могла бы уколоть Скейна иглой морского ежа и перерезать веревку – ловко и не колеблясь, точно так же, как она вырвала страницы из дневника Скейна.
«Никто ничего не докажет, – сказала себе Хатин. – Что бы местные ни подозревали, свидетелей против нас нет…» Хатин замерла, не додумав эту мысль. Она осознала, что, как и соседи, черпает утешение в мысли, будто Минхард Прокс никому больше ничего не расскажет.
– Простите, господин Прокс, – прошептала Хатин. Она закрыла лицо ладонями, воображая перевернутую штормом лодку и тело, перекатывающееся по морскому дну. Без сожжения его душа не обретет покоя. – Мне жаль, мне так жаль…
* * *
А пока Хатин упивалась неспокойными мыслями, в небольшой комнатке, за мили от города с обожженных губ человека, лежавшего в полубреду, потоком лились слова. У его кровати скрипело перо, записывая их на листе бумаги быстро и аккуратно, все до последнего.
Глава 9. Больше никаких имен
Маленькие часы отмеряли время, а Хатин дрожащими пальцами привязала к грубой кукле щепку из очага и принялась за игру, повторяя ее снова и снова, просто чтобы занять себя чем-нибудь.
Зато Арилоу в новом доме как будто излечилась от дурного настроения. Время от времени она взмахивала рукой и стучала по графину с лимонным соком, требуя добавки. Выпивала новую порцию и, довольная, снова обмякала, высовывая наружу кончик языка.
Когда в дверь постучали, сердце Хатин чуть не выскочило из груди. Она кое-как открыла и увидела на пороге Лоана.
– Я сказал, что госпоже Скиталице понадобится еще один помощник, посыльный, – объяснил он, боком протискиваясь в дом. Хатин от нахлынувшей благодарности чуть дурно не сделалось. – Ну и?.. – Он развел руками и чуть пожал плечами, как бы интересуясь, есть ли у Ха-тин план.
– Возможно… – еле слышно проговорила Хатин. – Возможно, придется объяснить, что леди Арилоу, в таком непривычном месте… не может отыскать пути к сорочьим хижинам и прочесть новости. Но если сказать так горожанам, они… не обрадуются.
– Им хватит, – ответил Лоан. – Пока пыль не уляжется. А леди Арилоу, – он красноречиво кивнул в ее сторону, – напомнит им, что она теперь тут главная госпожа Скиталица, а если им не по нраву, что она говорит, пусть идут и чистят рыбу. Может, если их припугнуть, они отстанут?
Больше он не позволил Хатин говорить о сорочьих хижинах. Вместо этого принялся травить неимоверно смешные рыбацкие байки, и оба даже не заметили, как на полу между ними выросла горка персиковых косточек.
Когда на небе замерцали первые звезды, к дому подтянулась свита новой госпожи Скиталицы. Времени больше не осталось, и трое хитроплетов выступили вместе с небольшой толпой горожан по тропе вверх, к сорочьей хижине.
На вершине скалы стоял каменный домик, увенчанный куполом пальмовой крыши. Обычно он темнел одиноким силуэтом на фоне неба, однако сегодня вокруг кипела толпа, необычайно большая даже для ночи новостей.
