Остров Карачун - страница 4

У молодых волхвов и без колдовских настоев хватало забот и развлечений. Ровесников Андрея было не так уж много – два перевертыша и троица огненных волхвов. Были ученики постарше, они держались особняком, и была мелкота, путавшаяся под ногами и частенько вызывающая раздражение.

Одного из одноклассников Андрея привезли на остров из Москвы. Он постоянно повторял, что здесь царит провинциальная простота – Кара-Корунд главный город, а выглядит как деревня – и мечтал вернуться домой, в небоскреб, откуда с двадцать пятого этажа открывался захватывающий вид на столицу. Родителя Игоря были непреклонны и желали, чтобы он прошел обучение у лучших наставников страны. Не хотели, чтобы сын, плохо овладевший огненной магией, сделал какое-нибудь неосторожное движение, которое обернется преступлением, жертвами и ущербом. Андрей довольно часто болтал с Игорем и понял, что в столичной жизни, мелькавшей на экране телевизора, нет места ни богам, ни волхвам, ни скальникам. Здесь, на острове, из Берлоги можно было прямиком направиться в Академию милиции, отучиться еще пару лет и работать бок о бок с оборотнями, обладавшими выносливостью, повышенной регенерацией и острым нюхом. Или в заповедник пойти работать. А там что?

Андрей-медведь был подслеповат, хорошо различал звуки и мог пройти по следу. Но в запутанных следах довольно быстро терялся, усаживался и начинал бурчать, жалуясь на несправедливую жизнь. Зато его когти несли смерть любой распоясавшейся нечисти – мог даже оживший камень остановить и раскрошить, что никому из оборотней было не под силу.

Оборотней-одноклассников в городской школе у Андрея было трое, и все человеческие дети им страшно завидовали, потому что два волчонка и один пес не приходили на занятия каждое полнолуние. За день «до», в само полнолуние, и пропускали день «после». С оборотнями Андрей сдружился сильнее, чем с Игорем, часто ходил в гости и гордился тем, что превращается по собственной воле – никакого тебе влияния луны, приступов ярости и плохо контролируемого желания вцепиться кому-нибудь в горло.

Оборотни покупали сборы трав и колдовские зелья в магазинчиках. Приглушали жажду крови, облегчали превращение. Волки – больше, псы – меньше. Псов на остров вообще случайно через Кромку занесло, и они от волков разительно отличались. В детстве Андрей в тонкостях не разбирался, а когда вырос, многое понял.

И об одноклассниках, и о себе, и о родителях. Отгулял выпускной и сделал неожиданный выбор. Ему предлагали поступить в Академию милиции или пройти обучение в Эколого-просветительском центре «Государственный Карачунский заповедник». Огромной территории на побережье, раскинувшейся от моря до вершин гор, постоянно требовались сотрудники, и волхвы-перевертыши подходили на многие должности лучше прочих. Родители ожидали, что Андрей выберет работу в заповеднике, и удивились тому, что он сказал: «Нет». И уехал на большую землю, увозя в спортивной сумке минимум вещей, форму волхва, в которой он получал диплом о среднем магическом образовании и несколько потрепанных тетрадей с конспектами наговоров. У него не было каких-либо определенных планов – захотелось и уехал.

– Я не уверен, что иду по правильному пути, – объяснил он родителям. – Хочу посмотреть, как живут другие люди. Подумать. Выбрать свою дорогу.

Кроме вещей он увозил тяжелые раздумья. В подростковом возрасте, под влиянием гормонального бунта, ему начало казаться, что родители, равнодушные к любому колдовству, стыдятся того, что он родился с искрой дара. Медведь всегда свободно гулял во дворе, но мать, увидев, что он превратился, проходила по дорожке и запирала тяжелый засов на калитке – как будто это действительно могло помешать зверю выйти на улицу. Андрей помнил, что в его раннем детстве засова не было. Поставили, когда ему исполнилось десять лет. Он не решался задать вопрос: «Почему?». Стеснялись? Не верили, что он контролирует себя? Воспринимали его четвероногую ипостась как дрессированного медведя, отказываясь принять тот факт, что под шкурой кроется человеческий разум?