Остров Карачун - страница 8

В ушах прозвучал глухой медвежий рык, сложившийся в приказ: «Пора уходить». Андрей был согласен – разбилось что-то важное, что уже не склеишь. Но хватать сумку и уходить в ночь, когда Алиса делала явные попытки к сближению, было как-то неприлично.

– Давай чаю попьем. Я пиццу заказала, разогреть надо.

– Давай, – кивнул он, обдумывая, что избрать причиной утреннего ухода с вещами.

Можно соврать, что ему позвонили из дома. Отец действительно ему звонил, попал в перерыв на работе. Спрашивал, приедет ли он домой на Зимний Солнечный Венок. Андрей не ответил ничего конкретного. Он не знакомился с родителями Алисы, и она не выражала желания знакомиться с его семьей. Подумывал вскользь предложить поехать на остров на Новый год, но теперь не хотел об этом заговаривать.

– А ты можешь сейчас превратиться? – спросила Алиса, когда они доели пиццу. – Или тебе надо какие-то заклинания читать?

– Могу в любой момент, – ответил он. – Только не на кухне. Надо в комнату пойти, потому что медведь большой.

Он разделся, чувствуя себя экзотической игрушкой – благо, не на потеху толпе, а только женщине, с которой он прожил полгода. Пришлось преодолеть барьер – как в детстве, с давними страхами. Тело изменилось, медведь встал на лапы и помотал головой, отгоняя легкую дурноту – следствие редких превращений.

Алиса вскрикнула, забилась в угол. Долго его рассматривала, что-то шептала, потом подошла поближе, но так и не решилась прикоснуться. Медведь вздохнул – от женщины веяло страхом. Человек прокатился по ламинату, встал на ноги и спросил:

– Когда мне лучше уйти? Сейчас или утром?

Теплилась слабая надежда, что Алиса скажет: «Не надо уходить, просто дай мне время, чтобы привыкнуть». Ответ разбил иллюзию.

– Лучше сейчас, – ответила она. – Мне страшно находиться с тобой в одной комнате.

Андрей пожал плечами – «а как же рекламные ролики и почетная высокооплачиваемая служба?» – собрал вещи, взял почти разряженный сотовый телефон и вышел за порог. Кнопку лифта заело. Он взвалил сумку на плечо, пошел вниз по лестнице и на третьей площадке наткнулся на компанию домовых. Столичные франты щеголяли в человеческих обносках. Подбирали из мусорных баков детские вещи, красовались друг перед другом яркими комбинезончиками и шапочками с помпонами.

– Выперла? – осклабился один из домовиков, сияющий красной звездой на шапке-буденновке. – Вали-вали. Без тебя спокойней будет. А то у всех нормальные дома, пакостить можно, как хочешь, а мы вынуждены изнывать. Волхв, понимаешь ли, заселился. Ни проводку лишний раз не замкни, ни тросы лифта не перепили, ни гололед перед дверью подъезда не отполируй, чтобы люди поскальзывались.

Андрей хотел прочесть маленькое проклятие, которое помнил наизусть, а потом махнул рукой и пошел вниз. Пусть пакостят. Пусть жильцы в домовом чате гадают, отчего поломки участились. Авось вспомнят, что надо выставить на подоконники подъездов свечи и помолиться Живе, Перуну и Мокоши.

Он провел ночь, гуляя по улицам никогда не спящего города. Утром дошел до работы, написал заявление на увольнение. Практически сразу получил расчет – Алиса поспособствовала – и поехал на вокзал, чтобы купить билет на поезд.

Медвежье ворчание стало довольным. Усилилось, когда он занял свое место в пустом купе. Желающих ехать на побережье нашлось мало – новогодние, как выражались столичные жители, праздники еще не наступили, любители скупать ведьминские сувениры не спешили посещать остров вечной осени, чтобы созерцать унылые облетевшие деревья и скрытые сухой дымкой горы.