Остров Карачун - страница 10

– Да, – согласился Авсень.

– Вернемся к моим злоключениям. Мы углубились в мир, оказавшийся воистину безразмерным. Куда ни глянь – снег. На горизонте что-то чернело, и наш отряд двинулся по сугробам, чтобы проверить, какая тварь свила там гнездовье: чем дальше, тем сильнее чувствовалась незнакомая магия. На третий день у нас значительно сократились запасы еды, и я приказал своим людям возвращаться. Мы не ответственны за миры, наше дело – пресекать нарушение границ и следить за порядком на Кромке. Я решил оставить сторожевой пост возле Бездны и проследить, не выползет ли на дорогу неведомая угроза. Было ясно как день, что в снегу угнездился не дракон, их магию спутать с какой-то другой невозможно, а остальное выяснится при наблюдении.

Андрей сосредоточил взгляд на Чуре. Рассмотрел наполовину оторванный воротник теплой пятнистой куртки, скрюченные пальцы правой руки – Чур взял кружку левой – и призадумался. Тот, кто задержал и почти одолел Чура – опасен. Очень опасен. Мало кто из обитателей миров рискнет вступить в схватку с богом, а если и осмелится – от самонадеянности или по недомыслию – обычно терпит сокрушительное поражение.

– Враг напал, когда мы повернули к выходу. Сотни ледяных ос вела чья-то злая воля. Яд оказался смертелен для всех, кроме меня. Но и мне пришлось несладко, честно тебе доложу. Они облепляют стаей, пробираются под одежду и жалят до временного паралича. А потом отступают, оставляя недвижимое тело, и усаживаются на снег до следующего нападения. Кинжалом от них не отобьешься, а к другому оружию я не привык. Меня гоняли по снежной пустыне, как охотничью добычу. Яд мутил разум, заставлял утратить наблюдательность. Я не сразу приметил, что ледяные осы сменяются. Половину суток меня преследовали светло-голубые, потом исчезали, давая роздых, наутро появлялись серые с сиреневым брюшком. И так по кругу. Я утратил чувство времени, потерял зрительные ориентиры. Мне позволили приблизиться к темной точке, когда-то маячившей на горизонте. Это оказались развалины древнего храма. Рядом возвышалась полуразрушенная башня-минарет с винтовой лестницей. Так я нашел пристанище на годы плена. Иногда мне молчаливо разрешали спускаться. Пару раз я добирался до места первой схватки, видел оружие и занесенные снегом тела моих воинов. Эту границу мне запрещали переступать: прилетали обе стаи, жалили до потери сознания, и вынуждали возвращаться к минарету. Обшаривать развалины мне не мешали, и это не удивляло – в руинах было меньше магии, чем в сторожах-осах. Устав от бесплодных попыток побега, я перестал спускаться с минарета. Сделал первый шаг к спасению, сам того не ведая. Наши тела крепче людских, способны обходится без воды и пищи, оправляться от смертельных ранений и яда. Я проДрёмал несколько месяцев. Днем просто мерз, ночью коченел от холода, укрывался курткой. По утрам слизывал снег с камней. Осы не залетали в башню, яд усвоился и перестал затуманивать разум и зрение. Я смог увидеть, где прячутся мои сторожа: в считанные минуты стремительного рассвета и при коротком закате. Днем солнце и снег слепили глаза, прятали лежку. А на рассвете и закате удалось заметить блики – за мной наблюдали через бинокль или оптический прицел. Стражники утратили бдительность, месяцы неподвижности уверили их в моей беспомощности. Фокус удался.

Авсень и Андрей слушали рассказ, затаив дыхание.