– Рыбу вы зачем к стенке прибили? – полюбопытствовал Марк, кивнув на высушенную змееподобную рыбину, украшавшую стену каюты.
– А что с ней ещё делать? Она же не съедобная, – снова хохотнул ирландец. – Это рыба-король. У всех есть короли – у пчёл, у волков, у людей. И у селёдок тоже есть. Эта ремень-рыба всегда плывёт в голове селёдочного стада и глаза у неё светятся как два алмаза. А на голове у неё, глянь-ка, красноватый выступ – то ли королевская корона, то ли папская митра, что не имеет разницы. Ведь Папа наш благословенный – король всех христиан?
Ирландец испытующе уставился на Марка, но тот никак не отреагировал.
– Я вижу, у тебя ладанка на шее, значит ты добрый католик, – примиряюще продолжил хозяин каюты. – Так выпьем за нашего понтифика Климента, который по праву титулует себя Царствующим во славе, да продлит Всемогущий Создатель его лета и сожжёт в геенне огненной всех еретиков и схизматиков.
Пришлось выпить, показуя свою верность царю царей. К счастью, пирушку прервал звук пушечного выстрела. Выйдя на палубу, путешественник обнаружил, что корабль вошёл в широченное устье реки Шильда и движется меж низких зелёных берегов Зеландии, а впереди, где река сужается, колышется парусами корабельный рейд – весёленький, как цветочная поляна. Стоянка в порту дорогая, вот и устроили здесь гульбище.
Голова от выпитого слегка кружилась, лицо горело, и Марк двинулся к борту, чтобы подставиться водяным брызгам. Там, держась за леер, стоял сухонький старичок с крючковатым носом и круглыми, как у попугая, глазами. Голову его венчала чёрная академическая шапочка с шёлковым позументом. Марк усмехнулся пришедшей на ум догадке, обратился к академику:
– Вы житель Нидерландов?
– Да, я возвращаюсь в Лувен. Бывали там? На славных берегах речушки Диль, которая впадает в реку Рюпель и далее несёт свои чистые воды в великую реку Шильда, стоит Лувенский университет…
– Антверпен хорошо знаешь? – прервал его Марк.
– Да… э-э…
– Сегодня в Антверпене открывается товарная биржа. Что ты знаешь про биржу? Коротко. Основные факты.
Академик почти не изменился в лице, только пуговичные его глазки вдруг поблекли, он и вправду стал походить на попугая. Размеренно, с чёткой дикцией бот произнёс:
– Слово «биржа» произошло от фамилии купца Ван дер Бурсе, чья контора в городе Брюгге…
– Стоп, я спросил конкретно о бирже в Антверпене. Отвечай!
– Э-э… спустя несколько лет после появления биржи в Брюгге, такая же биржа открылась в Антверпене, который с XII века и до 1572-го года был самым богатым торговом городом Северной Европы. Здесь товарная биржа стала первым в истории центром международной торговли и финансовых операций с векселями, государственными процентными займами и другими ценными бумагами, также она стала устанавливать биржевый курс различных валют. С появлением Антверпенской Биржи начался процесс глобализации мировой экономики…
– Очень хорошо, молодец, – приободрил его Марк. Подвох с куклами на этом корабле он почувствовал ещё в каюте капитана. Тот слишком уж настойчиво втюхивал пассажиру информацию о религиозном конфликте, явно предупреждая, как вести себя в накалённых до предела Нидерландах: с католиком будь католиком, с протестантом коси под протестанта, а лучше всего вообще молчи, чтобы не ввязаться в кровавые разборки. Объяснял ирландец так обстоятельно, словно собеседник свалился с Луны и ничего не знал об окружающей действительности. Явно здесь, на входе в матрицу, экзаменаторы устроили что-то вроде предбанника, где студент мог бы адаптироваться к новой обстановке и получить подсказки от гидов-проводников.
