Остров Рай - страница 21

К закату вся фамилия и все соседи, кто был в состоянии держать оружие, собрались на вилле. Аврелиан встречал гостей у ворот и рассказывал, какой праздник их ждет, чтобы жены и дети, не задерживаясь, двигались дальше. Кое-кто поспешил назад, на фермы, надеясь успеть выпустить скот и рабов, остальные включились в оборону имения. Наспех скованными бронзовыми полосами укрепили ворота, сразу за ними спешно вырыли большую яму – на случай, если противник ворвется внутрь. Катапульты надо было отладить и пристрелять. Рабам приказали запасти как можно больше воды – источника с трудом хватало на то, чтобы напоить всех людей, а у саксов наверняка были зажигательные стрелы.

После заката в саду разожгли костер. Аврелиан сам вышел на поединок с быком, повалил и зарезал зверя во славу Митры, окропил кровью алтарь. Вслед за ним все легионеры омыли в крови клинки. Сердце быка сожгли, тушу зажарили целиком и съели до последнего клочка мяса – чтобы жертва была угодна. Нет, не так представлялся трибуну триумф по случаю обретения сына… остается надеяться, что саксонский отряд кончится здесь, на вилле, и до пещер не дойдет. Сказать по чести, шансов у нас немного. А вот Аврелий может остаться жив. Он хороший мальчик, жаль, что ни разу поговорить по душам не успели. До рассвета горел огонь, легионеры сражались друг с другом до первой крови, приносили обеты, чистили оружие и снаряжение. С первым лучом солнца мужчины спели гимн Митре и повалились спать – кто в доме, кто на траве. Если верить шпиону, саксов стоило ждать к закату.

День, казалось, тянулся вечно. В обед вернулся Напайос – всклокоченный, шерсть в репьях, но довольный. Он добрался до вересковых холмов и сумел договориться с владычицей местных духов, дав ей хорошую цену – одно маленькое ожерелье, из-за которого в свое время было очень много переполоха. И наивные варвары встретили у реки чудный табун – полсотни бесхозных кобылок редкостной красоты, белогривых и кротких. Пока охотники до дармовщинки переловили лошадок, пока оседлали… пока собрали из реки трупы сумасбродов, оседлавших бешеных кэльпи[27], пока начали строить мост через реку. В общем, чуть задержались бедняги саксы.

Ввечеру на стенах зажглись огни. Аврелиан лично стоял у ворот, ожидая атаки. Чуткий слух трибуна уловил дальний шум шагов, звонкий ритм марша. Все-таки они пришли ночью. Он скомандовал: катапульты наизготовку… но, по счастью, не успел выстрелить. Ветер донес походную песню, три десятка охрипших глоток скандировали:

Три десятка покрытых шрамами ветеранов со щитами и копьями. Значок легиона – кто его сохранил, как?! И сияющий, словно новый денарий, сын во главе отряда.

– Мы будем сражаться рядом с тобой, трибун Аврелиан Амброзий!

Аврелиан хотел было напомнить мальчишке, что по закону Рима за неповиновение отцу полагается смерть, но не стал. Отвернулся к стене, подозрительно моргнув, а потом высказал на чистейшей латыни все, что думает об отряде, бойцах и их молодом командире.

Хитроумные саксы атаковали за час до рассвета. Надеялись, видно, что стража уснет… и получили четыре горящих, брызжущих смолой ядра, одно за одним. Жаль, темнота помешала прицелиться, трупов почти не осталось, но для первого раза хватило. До рассвета было спокойно, слышались только шорох и скрипучая незнакомая брань.