Остров Ржевский - страница 21

То была почтовая открытка с заграничными штемпелями. На оборотной стороне – фотография зеленого холмистого острова, окруженного океаном. Чуть правее – еще два островка, крошечных, почти как две точки. На лицевой стороне старательным, похожим на детский почерком – небольшое послание слегка выцветшими черными чернилами:

Дорогой брат!

Солнце по-прежнему не щадит нас. Вчера Бруну объявил: если в ближайшие дни не пойдет дождь, он уезжает. Как иронично – мы окружены водой, но ждем ее с неба.

Прогноз погоды неутешителен. Кажется, я снова остаюсь без рабочих рук. Молюсь о твоем добром здравии. Напиши мне хоть строчку, хотя бы слово.

И обратный адрес: «Rua de São Luís 16, Cinco-Pontas, Portugal».

– Твой брат живет в Португалии?

Дугин медленно отложил приборы в сторону и уставился на меня. По лицу его проползла тень недоумения, сменилась чем-то похожим на ужас, перешла в растерянность, и наконец на него вернулось прежнее спокойствие.

Михаил похлопал себя по карманам, хмыкнул, оскалился в недоброй улыбке:

– Верни ее.

Я передал ему открытку.

– Тебя не учили, что читать чужие письма – плохо, сынок?

– Дугин, можно подумать, я ее у тебя украл. Ты обронил, я поднял и вернул тебе. Что тут такого?

– Вернул. Сначала прочел, а потом вернул. Ладно, – он снова спрятал открытку в карман, – забудем.

– Нет, погоди, так у тебя действительно брат живет в Португалии? – не унимался я.

Дугин никогда не рассказывал, чтобы кто-то из его родственников обитал за рубежом. Я знал, что он был младшим из шести детей в семье, родители его давно умерли, а с братьями и сестрами он не поддерживал контакта. Оказывается, кто-то из них живет в Европе.

– Живет, – ответил Михаил.

– В Португалии? Вот это да! И чем он там занимается?

– Возит паром с острова на остров, что-то в этом роде. Не знаю точно – я не видел его много лет.

– Он уже давно живет в этой стране?

– Больше пятнадцати лет. Не в самой Португалии, а на острове в Атлантическом океане, в двух тысячах километров от материка.

– Занесла его судьба, однако.

– Да, – Дугин задумчиво почесал шею. – Он и не брат мне, вообще-то. Так, еще один сын моего отца.

– Думал, это и называется братом, – пошутил я, но Михаила захватила серьезность. Может быть, то была болезненная тема, я не хотел давить. Попытался закончить безобидным вопросом:

– Как, ты говоришь, называется остров?

Молчал он до неприятного долго и пусто, прежде чем ответить:

– Синку-Понташ.

«Синку-Понташ, – повторил я про себя. – Синку-Понташ».

Дома, еще не сняв ботинок, я включил ноутбук и долго листал в сети фотографии острова, солнечные отретушированные картинки идиллической природы, океана, прибрежных волн, рассыпающихся о камни, и прочей рекламной потемкинщины. Но красиво, что спорить, и звучит красиво – Синку-Понташ. Уехать бы сейчас на Синку-Понташ, прочь от суеты, что кружится назойливым ульем. Да только как все бросить, оторваться от сущего. Невозможно, исключено.

Засыпал я под собственный шепот, в котором мольба о пощаде сменялась молитвой к Богу и судьбе, слова желания тонули в горестных стонах, гудках телефона. Проклятый номер не отвечал, и я не знал, спит ли она уже или смотрит на трубку и раздраженно вздыхает.

На десять минут меня сморило, но очнулся я, как от кошмара, тяжело, в поту и слюнях. Стянул с себя влажную рубашку, вытер ею спину и грудь, запустил в стену. Из ночной темноты постепенно вырастали неясные силуэты. Шумело в ушах, я с замиранием сердца вслушивался во тьму, как будто кто-то еще был здесь: скрип половиц, неровное сопение, шорох, металлические скребки… Стало жутко, всепоглощающе страшно, и я схватился в панике за телефон. Услышать человеческий голос, спасительные звуки, поговорить с кем-нибудь – ответьте мне, умоляю!