Встал, вроде невзначай, рядом и заговорил:
– Всегда чувствую себя инопланетянином, если никого не знаю на празднике. А вы?
Она вздрогнула и обернулась ко мне. Черные глазки расширились, на губах пролегла, крася щеки, сдержанная улыбка.
– Григорий, – представился я и протянул руку.
Она кивнула, нечеловеческим, казалось, усилием оторвала свою ручку от сумки и подала мне навстречу.
Рукопожатие наше длилось полсекунды.
– Лариса. Я мама…
– Вы мама Андрея. Я догадался, вы с ним очень похожи, – и тут меня одолел приступ истерического смеха, вся нервозность вылилась в нем, но я постарался тут же успокоиться, чтобы не напугать собеседницу.
– Извините. Просто это забавно. Мою мать тоже зовут Лариса.
– О, – отозвалась она вежливо, но настороженно.
Похоже, я все-таки произвел на нее впечатление слегка невменяемого.
– В общем-то, она и не мать мне.
– О, – снова изрекла мама Андрея.
– Она меня усыновила, когда моя настоящая мать бросилась под колеса машины, спасая ее, и погибла.
– Боже! – воскликнула Лариса. Теперь она с живым участием слушала меня. Как я и говорил, в светской беседе главное – правильно выбрать тему.
Но между тем себя заткнуть я уже не мог – нервы заставляли нести весь вздор, что приходил в голову:
– Она бы, не подумайте, не бросилась, если бы не увидела огромный Ларисин живот – та ждала ребенка, срок был приличный уже. Ну и еще она так осмелела, потому что выпила. Как обычно. Она была алкоголичкой, моя мать.
Между нами царила настоящая праздничная атмосфера – разговор способствовал. Мама Андрея развернулась ко мне, вся внимание, прижала указательный и средний пальцы к губам, скривленным в изумлении и печали. Она почувствовала, что настало время что-то сказать.
– А сколько…
– Мне было десять лет. Скажете, уже довольно взрослый? Но я был немного отсталым в развитии, так что можно считать, что мне было меньше. Я даже не понял, что произошло, когда явились за мной и забрали в интернат. Все повторяли: «Твоя мама уже не вернется, твоей мамы больше нет». А я никак не мог понять, о чем это они, почему не вернется, как ее может не быть… Знаете, что самое смешное?
Я снова принялся хохотать, чувствуя, что еще немного, и зарыдаю – так это было близко. Слушательница моя округлила до максимума возможного глаза, в которых любопытство и ужас непрестанно сменяли друг друга.
– Самое смешное, что моя настоящая мать только зря старалась, потому что Лариса все равно потеряла ребенка. У нее каждый раз случался выкидыш, шесть раз подряд, и в этот раз случился тоже. А потом Лариса узнала, что остался я у моей настоящей матери, и решила: «Если Бог не дает мне детей, возьму-ка этого мальчика, будет мне вроде сына, и, даст бог, смогу его полюбить». Но не дал ей бог, не дал. Не смогла. Не вышло, какая досада!
Я немного повысил голос, увлекшись, и кто-то из близко стоявших даже оглянулся на нас.
«Все, Гриша, пора прекратить вести себя как сумасшедший, ты уже до полупаралича довел бедную женщину, а ведь у нее и так муж – паралитик».
– Вы друг Андрюши? – спросила она, да как-то по-доброму, с этим нежным «Андрюша», что истерика моя в тот же миг прошла.
Я даже чертыхнулся от удивления, за что поспешил извиниться. Не хотелось обманывать новую знакомую, но сознаться, кто я такой, было бы еще преступнее. Поэтому я лишь согласно кивнул и попытался перевести разговор на другие темы. Как, например, она себя чувствует на предмет женитьбы сына, довольна ли его выбором?
