Остров Ржевский - страница 36

Молодский уже во второй раз подряд пропускал назначенную встречу. Наше свидание на прошлой неделе тоже не состоялось – я отправил ассистента вместо себя, снабдив его подробной инструкцией, а сам поехал к новой квартире Богомоловых, по адресу в городе Б., что сообщил мне Дугин.

Прикупили двухэтажную квартирку в самом центре, напротив мэрии. Вот уже неделю сюда везли и везли материалы, шныряли рабочие, даже с улицы слышались звуки перфоратора, в освещенных окнах клубилась, не оседая, строительная пыль. Дугин говорил, Андрей жутко доволен работой – они надеялись въехать уже к концу месяца. Я, как добрый прораб, приезжал сюда каждый день и издали, часами, контролировал процесс.

Ничего в моей жизни не происходило. Перестал знакомиться с людьми, встречаться со старыми приятелями, трахать шлюх, завтракать и обедать, работать – мы не ожидали развязки в деле Груздева-Молодского раньше сентября, и я не считал нужным предпринимать что-либо в ответ на жалкие дугинские потуги добыть компромат на моего клиента. Перестал звонить отцу и Жанне, планировать будущее, замечать, как проходит день, наступает утро, спать тоже почти перестал.

Я не перестал лишь часами говорить с Дугиным об Анне, надираться – с ним и в одиночестве, и иногда, в полной тьме ночи, без свидетелей и уже без стыда, рыдать, выть воем суки, у которой отняли щенков.

Среди моих все еще не умерших надежд вернуть любимую женщину, ежедневных разговоров о том, что значили и не значили ее слова, жесты, взгляды, ударом наковальни прозвучала новость, которую Михаил бережно принес в клювике от Богомолова.

Анна беременна. У них будет ребенок.

Дугин следил за моей реакцией, но на моем пустом бледном лице не выступило ни капли крови. Меня как параличом разобрало, да еще и не дома мы были, на лестнице в здании суда, перед сидящей на втором этаже очередью в кабинет номер восемь. Я зашатался, прочертил ладонью по белой стене, хлопнул известкой по лацкану, так и застыл с рукой на сердце. На Дугина смотреть не мог: я словно виноват был перед ним, или он предо мной, но в любом случае жгло стыдом, как каленым железом.

– Проводи меня до туалета, Миша, я сейчас блевану, – громче, чем хотелось, сказал, да еще и пошатнулся, соскочил со ступени с мраморным хрустом.

Очередь в восьмой кабинет оживилась – как один, уставились на меня люди. Любопытно вам? Моя жизнь, мое все катится в пропасть – любопытно вам, черти?!

Стоял на коленях, голова почти полностью – в унитазе, Михаил придерживал дверцу кабинки.

– Зачем ты сказал мне сейчас? – не вопросом, но бесправною жалобой скулил я.

– Богомолов позвонил поделиться новостью, и я сразу же передал тебе, – спокойно отвечал Дугин.

– Григорий Игоревич, вы тут? – услышали мы голос моего ассистента.

Дугин высунулся из кабинки, показал ему знаками: все в порядке.

– Григорий Игоревич, мы можем начинать. Господин Груздев уже в переговорной, Молодский оставил сообщение, что не сможет присутствовать. Ваша папка с…

– Да иди ты в задницу! – вскричал вдруг Дугин, распахнул дверь и замахнулся на моего тщедушного помощника. – Не видишь, человеку плохо! Гриша, – повернулся он к моей согнутой над унитазом фигуре, – эта обезьяна сможет тебя заменить, если что?.. Ну вот и ладненько, – продолжил он, когда я промычал согласно. – Мы справимся сами, а ты возьми такси, езжай домой. Выпей… аспирина.

И я приехал к себе, выпил, выпил еще, до самой ночи только этим и занимался, пока не свалился замертво. Дугин так и не позвонил мне в тот день, не пришел проведать, но и его визит ничего бы не изменил. Со мной было кончено, и каждая попытка осмыслить это вызывала боль во всем теле, надфизическую, сверхиррациональную, как будто и вправду существовал некий орган души, и его тянули из меня, прямо сквозь кожу, без наркоза.