И снова сделал паузу. А я снова промолчал.
– Позже – не сегодня – вы ещё слишком слабы, я покажу вам видеофильм о вашем состоянии в первые дни. На древнюю, доцифровую камеру снимали, качество так себе. Но всё видно. И понятно, что это не монтаж. Но слишком тяжёлое впечатление производит фильм, чтобы смотреть его на нашей первой встрече.
– Организовали компроматец? – усмехнулся я. – Треш-порно какое-нибудь? Рассчитываете, что это вам даст козыри с заложником? Да наплевать мне.
Бакастов осёкся, потёр лоб.
– Да что вы. Компромат, заложники… Зачем вы так? Вы никакой не заложник и не пленник. Мы – равноправные собеседники на переговорах. Смотрите на наши отношения как на договор найма. Вы нанимаете нас в качестве охраны, защиты. Мы пахать-сеять не умеем, а вам не нужно будет народ под ружьё ставить. Людей и так не хватает, зачем от дела отрывать? Будем охранять границы, территорию расширим, чтобы земли у вас было вдосталь – и для пастбищ, и для пашни. Знаете же как: «не широкая пашня кормит, а долгая».
Вон какие пословицы подобрал для разговора! Земляные, крестьянские. Видно, считает меня природным землепашцем – услышу такие приговорочки, расчувствуюсь, размякну.
– Если мы – равноправные переговорщики, зачем тогда видео снимали?
– Так для вот этого нашего разговора! Мы же понимали: рано или поздно вы очнётесь. Поймёте, что вам волю ломают, психику подчиняют. Вот и сняли на плёнку, чтобы убедились в обратном.
– И я не пленник?
– Конечно, нет, – развёл руками Бакастов.
– Собеседников и гостей в камере не держат.
– Да помилосердствуйте, Александр Викторович! У нас наверху и жилых помещений-то нет. Это же резервный пункт управления на случай атомной войны, мы все так живём.
– Все? На бетонных лежанках с запертой снаружи дверью? С дыркой в углу?
– Да это временная мера, Александр Викторович. Временная! Вы же громили всё, в черепки разносили. Стол, стулья, унитаз – всё! Поверьте мне. Вы сейчас вернётесь в совершенно нормальное помещение.
– И запирать меня не будут?
– Будут. Ведь оставь вам сейчас дверь открытой – вы же сразу ломанётесь в побег. Как лось. Потом бегай за вами. Вы же мне не верите ни на граммулечку. – Бакастов отмерил на своей средней сардельке краешек ногтя. Не очень аккуратно постриженного ногтя. – Как вас оставить? А стеречь вас постоянно мы не можем, здесь не тюрьма и вертухаев у нас нет. Бойцы исполняют кое-как, и на том спасибо.
– Хорошо. Если я не пленник – могу я встать и уйти?
– И куда вы пойдёте? Зимой через снега? Да и не уйдёте далеко. Сейчас волков и лис знаете сколько развелось? На каждом перекрёстке. По-моему, в лесу их и не осталось, все в городах. Собаки одичавшие стаями.
– Через снега не пойду. Вы меня сюда привезли – обратно и отвезите.
– Отвезём, конечно. Как же иначе? – Он улыбнулся. – Конечно, отвезём. Обговорим наше сотрудничество, ударим по рукам и отвезём. Понимаю, как вы соскучились. Вы меня поймите – мне поставлена задача относительно договора с вашим посёлком. Ну как я могу вас отпустить, не отработав задачу? Меня тогда руководство самого к волкам выкинет.
– А если не подпишу ваш договор, то здесь меня и удавят?
«Андрей Петрович» хрустнул пальцами.
– Да что вы в самом-то деле? Компромат, заложник, удавят… Конечно, неразумно будет с вашей стороны отказаться от сотрудничества, но нет – так нет. Бывает же так, что доктор объясняет: начинается заражение. Без операции, мол, не обойтись – а больной отказывается. Потом жареный петух клюнет, он снова к доктору. И режут. Но уже не по колено, а по самые почки. А бывает, что и поздно уже.
