Максим Сергеевич окинул взглядом худую фигуру парня, замершую по ту сторону прутьев. На чужой матово–бледной коже, обильно усеянной мелкими пигментными пятнами, не было и капли пота, чёрная майка–борцовка выглядела идеально свежей. Сам же Максим, в мокрой насквозь рубашке, чувствовал, что ему катастрофически не хватает воздуха в этих дышащих полуденным зноем тропиках.
– Моим людям нужна ещё вода, а Петру требуется квалифицированная медицинская помощь. – Мужчина кивком указал в сторону грузного тела, бессознательного лежащего в тени клетки.
Тимур молча взглянул на раненого и подумал, что вояку Петра никто не просил лезть под пули. Кроме того, наёмники совершенно точно стреляли в воздух, поэтому задело его лишь по касательной, и угрозы жизни, как сообщила Мишель (а та, будучи личным врачом Тимура, в таких вопросах никогда не ошибалась), не было никакой.
– Максим Сергеевич, – раздался жалобный голос, – тут Марине плохо.
Директор поднялся на ноги, и, бросив Тимуру укоризненный взгляд, должный, видимо, пробудить хоть какую–то совесть, направился к дальнему концу вольера. Там он опустился на колени, протянул руки сквозь прутья и погладил по голове тихо всхлипывающую Марину Петровну.
– Вы узнали, что им нужно? – прошептала Марго, сидящая с ней рядом.
– Выкуп, что же ещё, – невесело усмехнулся Максим.
– Господи–боже, какой выкуп… – тут же запричитала одна из вокалисток, – у меня нет таких денег…
– Маш, ни у кого их нет, – ответил ей Эдик из соседней клетки.
– Не беспокойтесь, я обо всём позабочусь, – заверил их Максим Сергеевич. Вновь встал и, вернувшись к прутьям, возле которых все ещё задумчиво зависал Тимур, убежденно заговорил:
– Я же вижу, что ты адекватный парень. У меня есть деньги, связи. Петя вообще отставной КГБ–шник, его свои искать будут. Зачем нам проблемы, да, Тимур? Просто скажи – сколько?
Тим не торопился с ответом. Он неспешно снял свои круглые очки, потёр переносицу и взглянул на мужчину пронизывающим взглядом бесцветных глаз.
– М–а–а–акс, Максик, Максим Сергеевич, – медленно, с едва угадываемой угрозой протянул парень. – Понимаешь, дружище, ты аппелируешь к здравому смыслу так, словно жонглируешь мячиками в цирке. Вот скажи мне, Макс…
– Слушай…
– Нет. Стоп. Закрой рот! Не перебивай меня, Макс! – рыкнул Тимур и тут же поморщился, едва понял, что начинает повышать голос. – Спокойно. Я объясняю, будь добр, умолкни. О какой адекватности ты говоришь, если я насильно привёз вас сюда и запер в клетках? Ты сам понимаешь, какой бред сейчас сморозил? А?
– Эй, парень, ты чего завёлся? – улыбнулся в ответ Максим. Спокойно и примирительно, в излюбленной своей манере пытаясь показать, что собеседник совершенно зря растрачивает на него агрессию.
Тимур завис буквально на мгновение. И, чуть склонив голову набок, вдруг тоже расплылся в дружеской усмешке, правда, гораздо больше напоминающей оскал.
– Ты действительно всегда на своей волне, да, Максим Сергеевич?
– Мы договоримся? – спросил тот.
– О, конечно, – с готовностью закивал парень. – Только у меня будет одно небольшое условие.
– Какое?
– Максим Сергеевич? Тимур?! Почему все в клетках?
За каких–то несколько секунд Анна пересекла грунтовую дорожку аллеи и в удивлении застыла у самых вольеров. Хотела было вцепиться в прутья, но Тим резко перехватил её руки. Тут же осторожно отвёл их в сторону и отпустил.
– Извини за грубость, – спокойно проговорил он. – Металл горячий.
