От литеры до литературы. Как письменное слово формирует мир, личности, историю - страница 31

Лишь одно утешало: пусть стены и ворота были разрушены, но храм, восстановленный теми, кто вернулся раньше, уже поднялся из руин[162]. Утрата храма была особенно тяжкой потерей для иудеев, поскольку именно там обитал их Бог. Другие святыни давно уже были заброшены, порой против желания местных жителей – ради концентрации могущества единого Бога в одном месте. Эта концентрация прежде всего и отличала иудеев от соседей. Утратив Иерусалим, они лишились не только столицы своего царства, но и места присутствия своего Бога.

Несколькими десятками лет раньше группа иудеев вернулась в свою столицу и восстановила храм[163]. Ездра и его последователи знали о предыдущей группе переселенцев и спешили достичь нового храма. Самая тяжелая часть работы досталась не им. Зато они, как и вернувшиеся прежде, вновь обрели возможность молиться своему Богу в его исконных единоличных владениях. Три дня они отдыхали с дороги, а на четвертый собрали все свое золото и драгоценности, взвесили все и записали, а затем занялись тем, о чем мечтали на всем протяжении своего изгнания: совершили традиционное жертвоприношение быков и баранов, овец и коз.

В упадок пришли не только стены и здания. Нарушения канона религиозных практик, которые Ездра наблюдал по пути, закрепились и в столице. Там обосновались люди самых разных племен, и иудеи открыто сочетались браками с чужаками[164]. Ездре тут же начали доносить об иудеях, не соблюдавших исконные установления, правила чистоты веры и ритуалов, благодаря которым община сохранила свою целостность в изгнании. Как ни трудно было переносить вид разрушенного города, однако духовное падение его жителей ввергало Ездру в отчаяние. Забросив все дела, он полдня взирал на разрушенный город и его обитателей.

Когда же подошло время вечернего жертвоприношения, Ездра заставил себя прийти в храм, но не нашел сил для проведения ритуала. В отчаянии он разорвал на себе одежды, бросился на землю и возрыдал. Совладав наконец с собой, он начал молитву, в которой жестоко порицал тех из «народа Израилева», кто оставался в родных краях и чьи беззакония столь ужасали вернувшихся изгнанников[165].

Все больше и больше народу стекалось посмотреть на только что вернувшегося высокопоставленного сановника царя Артаксеркса, который явился во всем великолепии, а теперь валялся на земле и обвинял местных жителей в том, что они глубоко оскорбляют их Бога. Они же чувствовали его правоту и рыдали. Ездра предложил им заключить новый завет с Богом и, лишь получив согласие, поднялся и принял клятву от вождей. После чего покинул собрание, постился и «плакал о преступлении переселенцев».

Затем было объявлено, что все, кто был в вавилонском плену, должны собраться в Иерусалиме. Сыновья и дочери изгнанников собрались и ожидали Ездру. Они мокли и мерзли под проливным дождем, будто сам их Бог рыдал, глядя на них. В конце концов Ездра предстал перед собравшимися и потребовал, чтобы все они изгнали жен, взятых из иных народов, и рожденных от них детей. Далее вернувшиеся должны были строго обособиться от всех иных племен. Те, кто принес с собой из изгнания самую чистую и сложную форму верования, поклялись держаться вместе и достичь духовного обновления Иерусалима[166].

Но как добиться от изгнанников выполнения новых клятв? Ездра понимал: для укрепления веры в Бога нужно что-то еще. И он решил дать своему народу писание. Но какую роль это писание могло бы сыграть в Иерусалиме? У книжника был план, который он скрупулезно привел в действие. Для начала требовался деревянный помост. Ездра выбрал для него стратегически важное место – площадь перед восстановленными Водяными воротами, выбрал себе двенадцать сопровождающих, которые символизировали двенадцать племен одного народа, и симметрично, по шесть человек справа и слева от себя, расставил их на помосте. Всех до единого известили о том, что Ездра делает нечто очень важное