От прокурора до «контрреволюционера» - страница 11

Прокуроры по мере выявления освобождали незаконно содержавшихся под стражей лиц. Такие случаи исчислялись сотнями, однако принципиальность в этом вопросе прокурорские работники в силу различных причин проявляли не всегда.

В указанной докладной записке Прокуратуры СССР также говорилось о допускаемой органами ОГПУ волоките и что «при таких условиях сила удара и эффект его теряет то значение, которое он имел в момент возбуждения». Более половины следственных дел расследовалось в сроки свыше двух месяцев, и значительная часть дел тянулась с момента возбуждения до момента разрешения до пяти – шести месяцев. Удлинению расследования способствовал установленный еще Инструкцией от 1 ноября 1922 г. порядок, при котором возбуждение ходатайств перед Президиумом ЦИК СССР о продлении сроков следствия предоставлял такое право до получения ответа на эти ходатайства.

С учетом анализа ситуации Прокуратура СССР считала целесообразным изменение порядка продления сроков следствия и содержания под стражей арестованных по делам органов ОГПУ и предоставление права разрешать эти вопросы прокуратуре. Началось усиление работы прокуроров по надзору за органами ОГПУ и установление должностей специального прокурора по надзору за оперсекторами ОГПУ в каждом таком секторе.

В директивном письме заместителя Прокурора СССР от 21 июня 1934 г. № 11.57.80, направленном прокурорам союзных республик по результатам состоявшегося двумя месяцами ранее Всесоюзного совещания судебно-прокурорских работников[25], отмечался целый ряд «дефектов предварительного производства по уголовным делам». Бороться требовалось со следующим: чрезмерной длительностью расследования и содержания обвиняемых под стражей; игнорированием требований УПК о необходимости предъявления обвиняемым законченных следствием дел; составлением обвинительных заключений без изложения установленных обстоятельств преступлений и анализа собранных материалов, уличающих и оправдывающих обвиняемых, но с приведением общих рассуждений о политике советской власти, хозяйственных достижениях, борьбе классов и т. п.

Обращалось внимание и на нередкое привлечение граждан к уголовной ответственности «по весьма шатким основаниям», что «вызывает бесполезную трату времени и государственных средств, отрывает от работы граждан и создает для них ненужные стеснения, часто загромождает суд делами, не имеющими никакого значения, что в конечном итоге дискредитирует работу суда». В целях устранения подобных явлений предлагалось установить правило, что возбуждение уголовного дела и начало расследования могли бы иметь место лишь по мотивированному постановлению следственного органа, утвержденному прокурором.

Многие же органы НКВД (пришедшие на смену ОГПУ) не проявили желания руководствоваться данным правилом, ссылаясь на отсутствие подобных указаний по линии их ведомства. В связи с этим прокурор Средне-Волжского края в письме от 4 сентября 1934 г.[26] предложил Прокурору СССР поставить вопрос перед НКВД СССР об издании соответствующей директивы о порядке возбуждения уголовного преследования, а в дальнейшем такого рода директивы рассылать за подписями руководителей обоих ведомств.

Проблемы, возникавшие при расследовании дел, применении арестов и содержании лиц под стражей, постоянно находились в поле зрения органов прокуратуры.

Распоряжением по Прокуратуре СССР от 5 января 1935 г. № 10/36/0139, носившей секретный характер