Набрав в грудь морозного воздуха, я посмотрела в низкое небо и поняла, что чаша моего терпения переполнена, что я нуждаюсь в покое и отдыхе.
Опять пошел снег, на дорогах стразу выстроились очереди из машин, а пешеходы, пользуясь случаем, переходили дорогу, где им вздумается. Бродя по городу, я думала о том, что не хотела отдать сердце не тому человеку.
На следующий день я уехала к маме, и провела десять дней в долгожданной тишине, перемещаясь из кухни в спальню и обратно.
Возвращаться назад не хотелось, а тут еще Алька позвонила и сообщила мне радостную новость: она помирилась с Валентином, значит, градус их любви вырос до угрожающей отметки.
Мама прислушивалась к нашему разговору и, чтобы ее не расстраивать, я перешла на междометия. Алька сообразила, что разговаривать я не могу, и закруглилась.
– Василиса, мне никогда не нравилась ваша дружба, – не упустила случая напомнить мне мама,– мне было бы намного спокойней, если бы Алевтина освободила твою квартиру.
Квартира досталась мне от деда со стороны отца, который тоже был преподавателем, только математики в военном училище. Мы с Алевтиной со вступительных экзаменов жили вместе, и мама терпела, а теперь почему-то стала возражать.
– Мам, до окончания осталось совсем чуть-чуть, чего ты?– удивилась я.
– Я вижу, как ты устала, думаю, Алевтина к этому приложила руку.
– Все обойдется, мам,– я обняла ее и поцеловала,– все будет хорошо.
…Вернувшись в город, я стала искать работу. Рассылала резюме, выходила на сайты компаний, которым требовался помощник юрисконсульта, ходила в кадровые агентства. Алевтина по-прежнему была уверена, что у них с Валентином большое, светлое чувство и строила планы на безоблачное будущее.
Начались занятия, я прилежно ездила в институт, махнув рукой на подругу. Алька через день исчезала с Валентином в хрущевке за городом. Твердо решив, что буду беречь силы для госэкзаменов, я не лезла к ней, уговаривала себя, что все как-то само наладится. Алька обратила на это внимание, и как-то, собираясь на свидание, спросила:
– Вась, почему ты меня не воспитываешь больше? Поняла, что у нас с Валентином все серьезно?
– А у вас серьезно?
– Конечно, мы вместе уже почти пять месяцев.
– Ты права, это серьезный срок. Я рада, что ошиблась.
Конечно, я не ошиблась.
Алька ушла, разбросав вещи и оставив после себя смесь ароматов: шампуня, крема для ног, геля для душа, туалетной воды и лака для ногтей. А я села к компьютеру и погрузилась в работу над курсовой.
Меня отвлек звонок, и, недовольно вынырнув из рабочего процесса, я открыла дверь.
На лестничной площадке стояли незнакомые мужчины. Их было трое, выглядели они как чеченский то ли спецназ, то ли ОМОН, фото которых я однажды видела в каком-то мужском журнале, только одеты были в гражданское. Я удивилась, но не испугалась:
– Вам кого?
– Алевтину.
– Ее нет.
– Где она?
– Не знаю,– уже не так уверенно ответила я, начиная догадываться, что самые мрачные мои предчувствия стали сбываться.
– Когда вернется?
– Не знаю.
В процессе этого незатейливого разговора мужчины друг за другом вошли в квартиру и по-хозяйски расположились кто на диване, кто в кресле. Я стояла посреди комнаты, не зная, как себя вести и куда деваться.
– Мы подождем ее, – объяснил мне один из гостей.
Мне стало плохо, испарина выступила над верхней губой, я примостилась на край дивана и спросила:
– А мне что делать?
