– Не знаю, сынок. Спроси там… у людей спроси. Облсобес. Помоги в троллейбус сесть.
Рука липкая. Запах, жара. Появляется тридцать второй автобус.
– Автобус идет, пошли.
– Автобус? Какой автобус, сынок?
– Тридцать второй.
– Сынок, какой автобус? Мне тридцать второй надо.
– Вот как раз тридцать второй идет.
– Тридцать второй?
– Да, да, тридцать второй.
– Ну, давай, сынок, веди меня.
– Пошли, пошли. Осторожно, сейчас бордюр.
Надо перешагнуть.
Спотыкается о бордюр, чуть не падает, цепко впивается в локоть:
– Ай, упаду! Ай! Упаду, держи! Ой-ой-ой… Ох…
Кричит по-детски жалобно, охает по-стариковски.
– Пошли, пошли, перешагиваем. Осторожно, вот так, идем, идем.
Ходит человек не намного лучше, чем говорит и слышит. Ему мучительно трудно отрывать ноги от земли, он, шаркая, медленно выдвигает стопу на половину длины другой стопы, а потом подтягивает ту, другую, стопу, на такое же расстояние, и так передвигается. К преодолению препятствий в виде ступеней, бордюров и прочих возвышений долго готовится, по нескольку раз занося и ставя обратно больную ногу.
Автобус останавливается чуть в стороне, открывает двери, никто не входит, пытаемся успеть, не успеваем, автобус закрывает двери и уезжает.
– Не успели на автобус, подождем. Стойте, стойте, ждем.
Далее следует мучительный диалог об уехавшем автобусе, о номере его маршрута, о необходимости ожидания следующего автобуса или троллейбуса. Автобус тридцать второй, троллейбус пятый. В облсобес. Троллейбус пятый. А автобус тридцать второй.
Запах, жара. Солнце уверенно движется к зениту. Воздух прогрелся уже, пожалуй, градусов до тридцати пяти.
Подруливает пятый троллейбус, пустой. Осторожно, осторожно, вот так, ступенька, осторожно, вот поручень, вот так, а теперь еще ступенька, вот, хорошо, еще ступенька, и теперь садимся, садимся.
Рюкзак тяжелый.
Сели, поехали.
– Тебя как звать-то?
– Дмитрий. А вас как?
– Анатолий. Анатолий Васильевич. Дмитрий, ты спроси, спроси. Остановка. Где выходить. Спроси у людей.
– Спрошу, спрошу. Не подскажете, как нам до облсобеса добраться?
– Ой, не знаю.
– Извините, не подскажете, нам облсобес нужен, на какой нам остановке выходить?
– Не в курсе.
– Дмитрий, ты спрашивай, спрашивай. Облсобес.
– Да я спрашиваю. Простите, вы не подскажете, как нам до облсобеса доехать.
– Ты спрашивай, спрашивай, ну чего ты не спрашиваешь, Дмитрий, спрашивай.
– Это не облсобес, это соцзащита называется. Это вам надо на следующей остановке после областной больницы выходить. Можете у больницы выйти и немного вперед пройти, а можете на следующей остановке после больницы выйти и пройти немного назад.
– Дмитрий, ты спрашивай, что ты не спрашиваешь, спрашивай у людей.
– Это какая остановка по счету будет?
– Так… Это шестая будет. Не скоро еще.
– Спрашивай, ну спрашивай! Дмитрий! Ты где есть?
– Да я уже все выяснил, не волнуйтесь.
– Спрашивай, почаще спрашивай, проедем.
– Да я выяснил все! Все узнал!
– Узнал? Когда нам выходить?
– Не скоро еще.
На некоторое время отвлекается от остановочной проблемы:
– Сбежал я от них.
– От кого?
– Из Сосновки. Сбежал от них. Дом инвалидов, в Сосновке. Издеваются. Эта Танька. Издевается надо мной.
– Это кто?
– Кто-кто, санитарка. И другие тоже. Бьют нас там. Издеваются. В Сосновке. Воруют. Издеваются все время! – Возвышает голос: – Говорит: пошли купаться. Ну, пошли. Я залез… залез в нее, ванну… а там кипяток! Кипяток налили! Прямо кипяток! Я себе все ноги обварил, у меня тело нежное, а там кипяток, а мне нельзя, у меня тело нежное…
