Ведь
здесь никому нельзя верить. Не сомневаюсь, что даже император Жан не проявляет
к подданным милости, а если что-нибудь пообещает, то с легкостью откажется от
своих слов, если ему расхочется это делать. Поэтому мне придется окружить себя
людьми, лояльными моему брату.
А
пока осмотреться и понять, куда вообще я попала.
Молчаливые
женщины тем временем привели меня в светлые роскошные покои. Они состояли из
трех комнат – спальня с гардеробной, обеденная и купальня. Замерев на месте от
легкомысленного, нахлынувшего восторга, я вертелась по сторонам, разглядывая
шелковые занавески на небольших окнах, причудливых узоров мрамор под ногами, и
мебель.
Кровать,
сундук, стол и стул – все новое, из светлого дерева. А нет, еще туалетный
столик в углу, возле стены. Он почему-то темно-красный, выбивается из общей
обстановки.
-
Сюда привезут ваши вещи, госпожа, - проскрипела Оливия и очень сдержанно мне
поклонилась. Ее темный взгляд был недобрым, а губы – поджатыми. – Все, что вы
пожелаете, тоже принесут сюда.
-
Хорошо, - я ответила так же сдержанно и спокойно, давая понять, что меня ее
неприязнь вовсе не волнует.
Оливия
вышла из комнаты.
Я
перевела настороженный взгляд на Агату, та тепло улыбнулась мне.
-
Не волнуйтесь, госпожа. Оливия просто слишком стара и недоверчива.
-
Я не волнуюсь, - после тяжелого характера тети Оке меня ничем не удивишь. – Скажи
пожалуйста, дозволено ли мне будет гулять в саду? Я люблю природу.
-
Конечно, - охотно кивнула та. – Но не раньше, чем к вам приставят
девушку-компаньонку.
Так,
понятно. Счастье в виде свободы я увижу нескоро.
-
И когда же ее представят? – медленно выдохнула я.
-
Когда Его Величество найдет подходящую кандидатуру.
Я
тяжело вздохнула. Ну и жизнь теперь настанет – никуда не шагни, ни на кого не
смотри без высшей воли императора. А в соглядатаи мне приставят неизвестную
девицу. Уверена, она будет прилипчивой и станет ходить за мною как тень! В душе
сразу пробудилось недовольство, граничащее со злостью. Меньше всего хотелось
быть запертой в этих стенах любимой игрушкой императора…
Или
нелюбимой.
Нужна
мне его любовь!
Когда
Агата тихо вышла в соседнюю комнату, чтобы принести горячей воды в купальню, я
со злостью осмотрелась еще раз. Эта милая роскошь начинала меня раздражать,
ведь ею платили за отобранную у меня свободу. В неуютном доме дяди и тети меня
никто не трогал и не задевал, а тут покоя не дадут. Еще и отдадут меня на
воспитание строгим учителям, которые должны воспитать из колючей девицы
настоящую жену императора…
Ненавижу!
Всех их ненавижу!
Здравый
смысл удалился от дел, осталась только слепая ярость. Я хотела плакать, кричать
и крушить здесь все. Я была всего лишь юной девушкой, заслуживающей
родительской любви, игр с подругами, веселья и радости, а никак не сиротства и
слез!
Но
к возвращению Агаты я сумела себя успокоить. Смахнула слезы тыльной стороной
ладони, а когда служанка вернулась, старалась не смотреть на нее.
-
Все готово для омовения, госпожа, - застенчиво сказала она.
-
Чудесно, - я шмыгнула носом и направилась в сторону купальни.
Обеспокоенная
Агата пошла следом за мной.
-
Госпожа, что с вами? Вы плачете?
-
Нет! – дерзко ответила я, хотя она была совсем ни в чем не виновата. – Радуюсь!
И
захлопнула дверь перед ее носом.
С
другой стороны двери тихо и нерешительно постучались. Я проигнорировала это и
мрачно посмотрела на открывшиеся передо мной роскошные виды. Темный мрамор под
ногами, светлый – на стене, тихий звук льющейся воды. На изящных скамьях кто-то
разложил белые полотенца, а круглую ванну в середине зала уже наполнили водой.
Она была не единственная, в четырех углах комнаты находились ванны чуть
поменьше.
