Леонард
тяжело дышал и шмыгал носом. Я тоже пыталась не расплакаться. Так мы и застыли
на месте – брат и сестра в белоснежных хитонах, озлобленные и одинокие, против
всего мира. Нас никто не спасет и нам никто не поможет, а если мы пойдем против
императора, то отправимся вслед за родителями.
Эти
горькие мысли внушали мне боль, страх и отчаяние. Хотелось сказать брату, что
мы вдвоем все преодолеем, но я сомневалась, что нам позволят остаться вдвоем. К
тому же не слишком-то это и утешало. Родителей все равно не вернуть.
Вместо
фальшивых и добрых слов я тихонько спросила:
-
Ты и правда хочешь всадить в императора копье?
-
Нет, - Леонард вяло махнул рукой. – Я слишком мал и слаб для такого. И потом мы
с тобой не слишком-то много получим, если нападем на него.
-
Скорее, потеряем, - я вымученно улыбнулась. – Головы.
Да,
все было именно так. Воспользовавшись тем, что императора Сета Ариаса недавно
отравили, а его осиротевший сын Флавий слишком мал, чтобы править огромной
империей, Жан Норманден узурпировал власть. Ему помогали верный друг по фамилии
Моранси и некоторые из запуганных Ариасом южан.
Наша
мама была казнена, как регент Флавия. А отец мог бы жить, но его тоже убили,
чисто для устрашения другим листарам и патрициям.
Все
это я узнала по крупицам, из чужих разговоров, до встречи с Леонардом, и много
позже. Его оставили в поместье, но видеться нам часто не давали возможности.
Дядя отправил нас обоих в начальный гимнасий, где брата должны были научить
риторике и боевым искусствам, а меня - вышиванию и покорности. Была бы я менее
знатной, еще бы заставили учиться готовить.
Хорошо,
что бывшие подданные моего отца, они же нынешние подданные предателя Джорджа,
внимательно следили за нашими судьбами. Это не давало нашим пленителям
возможности делать с нами абсолютно, что захотят. Нет, конечно, многое им
запрещали законы империи Фиалам, но все-таки мне было спокойнее знать, что нас
отчасти защищают.
У
многих знатных девочек детство длится не так долго, как хотелось бы. Мое
детство оборвалось в одиннадцать. Дочь казненного листара стала пешкой в
большой игре, ведь патриции, принявшие власть нового императора, сразу
оживились и засуетились. Еще бы, возможность брака с племянницей листара
Ричарда, казалась им привлекательной из-за денег и влияния.
Да,
мой нечестный дядя стал листаром. И произошло это быстрее, чем я думала. После
казни родителей он должен был ждать своей очереди пять лет, при этом выполняя
обязанности моего отца. Но император одобрил его письмо через три года.
К
тому времени много воды утекло. Леонард стал крепче и сильнее, а я из маленькой
слабой девочки превратилась в красавицу. Так, во всяком случае, говорили
многочисленные гости листара, но не сам листар. Для него я продолжала быть
неудобным предметом мебели, стоявшим на пути.
Однажды
в пасмурное зимнее утро меня разбудила лично тетя Оке. Ее лицо было слишком
добрым для повседневности, и я поняла: вот оно! Дядя действительно стал
листаром, и его жена просто светилась по этому поводу.
-
Аннабель, дорогая, собирайтесь, - проворковала она слишком нежно и по-доброму
для своего змеиного шипения. – Сегодня большая церемония. Вашего дядю назначили
листаром, как он того и хотел.
Я
едва удержалась от того, чтобы поморщиться и высказать правду про
обстоятельства, при которых он получил возможность быть облеченным такой
властью. Вместо этого я спросила следующее:
