- Садись, - распоряжается Молотов, кивая в сторону своего брутального внедорожника и до того, как я успеваю взяться за ручку, неожиданно распахивает для меня дверь.
- Спасибо, - искренне благодарю его и быстро юркаю в салон.
В ту же секунду, как отец Димы оказывается на соседнем сиденье, автомобиль срывается с места, да так резко, что моя спина прилипает к спинке кресла. Рука сама тянется к ремню безопасности, чтобы пристегнуться. А олигарх-то гонщик.
Пока я перебираю в голове список вещей, которые могут понадобиться Диме в больнице, Молотов достает телефон и, потыкав пальцем в экран, прикладывает его к уху.
- Федя, у меня сын к тебе в больницу с аппендиксом попал. Я сейчас как раз еду. Возьми его состояние под личный контроль, ладно? Буду глубоко признателен.
От его спокойного твердого голоса паника внутри меня ослабевает, и я тихонько выдыхаю. Все-таки приятно, когда за дело берется мужчина. Я бы и сама со всем справилась, но все равно приятно.
Оставшуюся часть пути до больницы мы едем молча. Я вдыхаю терпкий парфюм Молотова, и меня то и дело тянет посмотреть на его руки, лежащие на руле. Не знаю, почему крупные смуглые кисти под белой манжетой так на меня действуют. Наверное, потому что они как из рекламы: большие, с выступающими венами, своим видом намекающие на то, что могут с легкостью свернуть мне шею. Снова преют подмышки и перехватывает дыхание. Ох уж эта тяжелая энергетика сильных мира сего. Может быть, существуют какие-нибудь курсы «Имиджа крутого олигарха», на которых обучают тому, как заставлять людей вокруг чувствовать себя неловко одним присутствием?
- Надо позвонить Снежане Борисовне, - вспоминаю я на подъезде в больницу. Молотов ничего не отвечает, лишь слегка кивает головой, как бы давая на то свое олигархическое одобрение.
Снежану новость о госпитализации сына приводит в полнейший шок. Она восклицает: «О боже, боже! Он наверняка грыз много семечек» и даже пару раз всхлипывает, после чего обещает примчаться в больницу сразу же, как закончится процедура обертывания.
Машина останавливается на парковке больницы, и мы с Молотовым, словно спецназ на задании, одновременно покидаем салон. И даже дверьми хлопаем в унисон.
Оказавшись за стеклянными больничными дверьми, я нахожу глазами стойку ресепшена и уже собираюсь атаковать бабульку, сидящую там, расспросами, но Молотов вдруг перехватывает мой локоть и тянет в противоположную сторону.
- Но там же... - я растерянно тычу в удаляющееся окно из толстого оргстекла, неуверенная, что олигарху из Лондона известны внутренние распорядки московских больниц.
- Просто следуй за мной, - негромко распоряжается Молотов, подтаскивая меня к лысеющему коренастому мужчине в добротном костюме. В голову некстати приходит мысль, что он похож на Эркюля Пуаро. Из сериала, конечно, а не на того жуткого мужика с кошмарными усами из недавней экранизации «Убийства в "Восточном экспрессе"».
- Спасибо, что встретил, Федь, - Молотов крепко пожимает Пуаро руку. - Как Дима?
Несмотря на спокойствие тона, в его голосе угадывается тревога, и я снова думаю, что Димин отец все-таки хороший. Меня недолюбливает, факт, но о сыне беспокоится.
- В порядке все, Сереж, не переживай, - добродушно басит мужчина. - Дело-то молодое. Операция пять минут назад закончилась. Проводил наш самый опытный хирург, Горунов, если знаешь такого. Как сын твой от наркоза отойдет, переведут в отдельную палату и сможешь навестить.
