«Эта речь, обращённая к встревоженным, а нередко испуганным и растерявшимся людям, оказала очень большое воздействие, – свидетельствует он. – Своим сравнительно коротким выступлением по радио Сталин не только создал надежду на победу, если не уверенность в ней, но и сформулировал в скупых, выразительных словах целую программу поведения всей нации в военное время»110.
Филологи, подвергшие лингвориторическому анализу то выступление, признают: «Обращение к народу, сотворенное мыслью и чувством его, произвело на внимавшую ему многомиллионную аудиторию колоссальное воздействие и своим содержанием, и своей формой»111.
Миллионы советских людей ответили делом на призыв защищать Отечество. Взялись за оружие, жертвовали здоровьем, жизнями на фронте, в партизанских отрядах и подполье. Напрягали силы у заводских станков и в поле ради победы.
В кратчайшие сроки было перевезено из Европейской части СССР на Восток около 17 миллионов человек и свыше 2 600 предприятий. Выросли в необжитых местах и к концу 1941‑го возобновили работу 122 предприятия авиационной, 43 – танковой, 244 – металлургической, 91 – химической промышленности, 96 производств боеприпасов и 80 – миномётного вооружения112. И всё это благодаря неимоверному напряжению человеческих рук и транспорта, множества людей, чьи действия направлялись мыслью и волей партийных и советских органов.
3 июля Гальдер отметил в дневнике, что «кампания против России выиграна в течение 14 дней»113. А Сталин убеждал, что война только начинается, был уверен в победе.
Не дожидаясь, пока истекут несколько дней до восемнадцатилетия, отец отправился в Джанкойский райвоенкомат.
Прошло менее двух недель с начала войны, однако уже отовсюду – со стен вокзалов, госучреждений, предприятий и колхозных контор – обращался к отцу пронзительный плакат «Родина-мать зовет!»
По данным историков, к 4 июля в военкоматах записалось около 10 тысяч добровольцев, столько же в ряды РККА ушло коммунистов. Было мобилизовано 30 процентов трудоспособных колхозников Крыма114. Почти 6 тысяч комсомольцев ухаживали за ранеными и больными в здравницах Южного берега, превращённых в госпитали. Около двух тысяч молодых крымчанок поступили на краткосрочные курсы медсестёр, готовясь отправиться на фронт.
Пётр Пискунов, как многие его сверстники, грезил об авиации. Райвоенкомат отправил его в Осоавиахим, готовивший в лётные училища. В Крыму действовали четыре аэроклуба: старейший Севастопольский, Керченский, Феодосийский и Симферопольский. Последний имел филиал в Джанкое. Говорят, в июне 1941-го он прекратил работу, но, думается, случилось это не раньше осени.
Отец успешно прошёл обе приёмные комиссии.
С первой, мандатной, было просто: претензии к образованию и возрасту отсутствовали, а морально-политические качества положительно оценивались двумя характеристиками. Одну дал районо, другую – первый секретарь Тельманского райкома ВЛКСМ, то ли Григорий Шатыло, то ли сменившая его, ушедшего на войну, Татьяна Евреинова115.
«Годен» – оценила физическую стать медкомиссия. То, что вестибулярный аппарат не такой, каким должен обладать пилот, обнаружилось позже. Нарушений в отборе «учлётов» по медицинским показателям всегда было немало. К тому же специалистов для освидетельствования в захолустном Джанкое не хватало и в мирное время.
Целый месяц, овладевая необходимыми лётчику теоретическими знаниями, отец носился на велосипеде между Антоновкой и Джанкоем. Тем временем на полуострове развернулась подготовка без отрыва от производства различных добровольческих формирований. В народное ополчение, истребительные батальоны, коммунистические отряды, группы самозащиты, противопожарные взводы вступили, по архивным данным, свыше 166 тысяч крымчан. Параллельно создавались партизанские отряды
