К сожалению, не до комфорта было, но душ я всё же приняла, краситься не стала, волосы пришлось оставить, как есть, а вещи надевать вчерашние. Точнее, уже позавчерашние, но это мелочи.
Пока я собиралась, господин Алексеев и барышня Масяня Селезнёва завтракали. Доедали мои блины, кстати.
– Вы свой завтрак пропустили, – заявил он мне. – Поэтому только чай или кофе – на выбор.
В желудке тоскливо завыло голодное нечто. Кажется, ела я очень давно.
– Я вам куплю что-нибудь по дороге, – «успокоил» меня добрый господин. От этого меньше есть не захотелось, но кофе с шоколадкой немного скрасил моё голодно-обморочное состояние.
– Ешьте, Маше всё равно нельзя, – облагодетельствовал меня великодушный господин.
А то, что ребёнок смотрел на меня тоскливыми глазами – ему без разницы. Приходилось поспешно давиться, почти не ощущая вкуса.
– Поехали уже, – сделала я последний глоток кофе, и мы наконец-то тронулись.
Машина у Алексеева шикарная. Даже я, не особо разбирающаяся в автомобилях, могу это понять. Да и сам он… дорогой во всех смыслах: запах, одежда, причёска, ухоженная небритость.
Когда я дошла до ресниц, то поспешно отвела взгляд. Дело даже не в том, что у Машки такие же. Им хотелось любоваться, замирать невольно. Особенно, когда он рот не открывал. А когда открывал, портилось всё очарование – невольное, конечно же. Бесячий и невозможный мужчина.
Жаль, что возвращаемся мы домой «под конвоем» и ненадолго. С другой стороны, надо искать положительные моменты. Например, можно будет заехать домой и взять нужные для ребёнка вещи. Одежду он, конечно, прикупил, но есть ещё любимые игрушки и всякие милые сердцу мелочи. Да и мне не помешает сложить чемодан, раз уж жизнь выкинула непредсказуемый фортель.
Чуть позже зазвонил телефон. Ирка.
– Ты где? – спросила она меня, как только я ей ответила.
– Домой еду, – сообщила сладеньким голосом.
– Только не говори, что ты забрала ребёнка! – орала она, как потерпевшая.
– А то что будет? – вежливо поинтересовалась я. Оказывается, злость на сестру никуда не делась.
Я понимала, что не она источник всех бед, но без её горячего участия и воистину дебильного решения всё было бы намного проще: я бы не тряслась сейчас в шикарном автомобиле, не теряла работу ради непонятно-размытых перспектив, не уезжала из родного города на неопределённое время.
Именно поэтому мне хотелось Ирку позлить. Ударить коленом в какое-нибудь уязвимое место. Сделать больно в конце концов.
– Как была малахольная дура, так и осталась! У тебя был шанс получить вольную, жить свободно, дышать всей грудью и заниматься личной жизнью!
Так и подмывало меня спросить Ирку, а где же её личная жизнь? Ведь всё остальное в наличии? Но я сделала круче. Намного круче.
– Ты обо мне не беспокойся, – выдала я всё тем же гаденько-сладеньким голосом, – у меня всё в полном порядке! Ты знаешь, я тебе даже спасибо сказать хочу. Потому что буквально сейчас я еду домой, чтобы рассчитаться, сложить чемоданы и уехать в столицу. У меня отныне и работа мечты есть, и мачо моих грёз. Я замуж выхожу, Ир!
Сказала – и отключила телефон. Пусть помучается. Не только ж ей мне на нервах играть, как на флейте? И как только я это сделала, вдруг поняла, что в машине подозрительно тихо.
Маська смотрела на меня круглыми глазами, сидя в детском кресле, как королева. Алексеев придушенно кашлянул.
Мы на заднем сиденье, он за рулём, естественно. Лица я его не вижу, зато у меня прекраснейший обзор на его плечи и спину. Плечи у господина Алексеева напряжены и как-то странно подрагивают. Он что, надумал смеяться? Надо мной?
