Миновав проспект и обогнув несколько жилых кварталов, машина заезжает в фешенебельный район и паркуется возле пятиэтажного жилого дома со сверкающим гранитным фасадом. Внизу светится вывеска модной кофейни, в которой мы однажды сидели с Ленкой, а по соседству расположена внушительная дверь премиального салона красоты.
— Приехали, — коротко сообщает Борис Александрович.
Сделав над собой усилие, я заставляю себя повернуться к нему и моментально розовею, наткнувшись на изучающий взгляд. Пробормотав что-то бессвязное, нащупываю ручку и выскакиваю из машины. Я и без того чувствую себя сверх неуверенно в его компании, а с учетом неизвестности происходящего — и подавно.
— Нам сюда? — робко спрашиваю я, указывая на вход в кофейню.
Мельком проследив мой жест, Ленкин отец подталкивает меня вперед, слегка коснувшись лопатки.
— Если хочешь кофе — на обратном пути скажешь, чтобы с собой сделали. Сейчас иди за мной.
Закусив губу от очередного прилива смущения, я повинуюсь. Думала, что он тебя в кафе посидеть пригласит? Размечталась. Ну, вот что я за ребенок? Сколько можно витать в несбыточных фантазиях?
Правда, когда мы входим в вестибюль жилого дома и подходим к лифту, выясняется, что предположение о совместном ужине оказалось не таким уж и смелым. Я даже дышать боюсь, не то что думать о том, куда и для чего мы едем.
— Эта квартира принадлежит мне, — поясняет отец Лены, когда мы останавливаемся рядом с дверью, обозначенной цифрой одиннадцать.
Не сумев выдавить из себя ничего вразумительного, я молча смотрю, как татуированные пальцы проворачивают ключ в замке. Голова плывет, словно ее набили ватой. У него есть квартира в городе, и он привез в нее меня. Сейчас мы по очереди в нее войдем, дверь захлопнется, а дальше?
17. 17
— Красиво, — сиплю я, останавливаясь посреди просторной прихожей. Говорю это ради того, чтобы не молчать, потому что интерьер класса люкс — это последнее, чем я сейчас могу восхищаться.
— Обувь можешь не снимать, — звучит рядом со мной, а в следующее мгновение тело прокалывает миллиардом мелких иголочек: отец Лены снова касается моей спины, заставляя шагать вперед.
На свинцовых ногах я перемещаюсь в соседнюю комнату, которая оказывается огромной гостиной с панорамными окнами и необъятным диваном. Привыкшая к роскоши в доме Тихоновых, я по-прежнему ничему не удивляюсь.
— Походи по комнатам, присмотрись. Если все устраивает, можешь жить здесь, пока не дадут общежитие. Вечером Виталий перевезет твои вещи.
Резко повернувшись, я впиваюсь взглядом в Ленкиного отца. Стоит невозмутимо, быстро печатая что-то в телефоне. То есть, мы здесь поэтому? Потому что… Чтобы я поскорее от них съехала?
— Платить, разумеется, ни за что не нужно, — поясняет он, очевидно по-своему расценив мое выражение лица. — Приезжать и контролировать тебя я тоже не буду.
Безуспешно попытавшись выдохнуть застрявший воздух, я снова отворачиваюсь. Для чего Лена говорила, что он был зол, узнав о моем переезде? Конечно, ему плевать. Очевидно, заметив, что я не тороплюсь вывозить вещи, Борис Александрович решил ускорить процесс. Дурочка…. Ну что я за дурочка? Вообразила себе… Дорогой даже в его сторону посмотреть боялась, чтобы не надумать разного…
— Мне ничего не нужно… — глухо бормочу я, уставившись в окно. — Я съеду завтра… Если хотите, даже сегодня могу… Переночую в отеле.
— Ты что такое несешь? — Голос Лениного отца становится на две тона громче, и теперь в нем отчетливо слышны раздражение пополам с недоумением. — Тебя разве кто-то выгоняет?
