– Генерал, – спросил с ухмылкой один из братьев Борель, – когда ты последний раз проезжал сто километров?
– На днях. Как всегда – на машине. Господь дал некоторым задницы, годные для седла, только не мне. Тогда дай и мне возможность задать вопрос. – Вывернув пробку, Генерал поставил бутылку на стол. – Когда последний раз у тебя в кармане были деньги? Настоящие деньги?
– Куча монет, – уточнил Жожо.
Борель ничего не ответил.
Генерал, протянув руку, нежно похлопал его по щеке:
– Выпей! В один прекрасный день будем пить шампанское.
Саймон выехал пораньше, чтобы легче было выбраться из утренних парижских пробок, где на своих «Рено-5» господствовали взвинченные кофеином камикадзе, преисполненные решимости утвердить французское превосходство над всяким, кто имел глупость появиться на машине с иностранным номером. Из трех своих машин он выбрал для поездки самую спокойную – иссиня-черный «порше» с откидным верхом, развивающий скорость до ста шестидесяти. Он понимал, что смешно пользоваться ею в Лондоне, где она редко выходила за вторую передачу, – так себе, забава рекламного магната. А вот на автостраде она пойдет, – если давить на акселератор и ничего не случится, можно добраться на юг за шесть часов.
За кольцевой автострадой легковые машины сменили грузовики. Он прибавил скорость до ста двадцати. Телефон, который бы в Лондоне непрерывно пищал, извещая о неприятностях с клиентом или о переносе совещания, молчал. Саймон нажал кнопку вызова, пробуя связаться с Лиз. Станция не ответила. Оставалось только ехать и думать.
Свободный, в добром здравии, обладатель пакета акций процветающего агентства – его положению могли бы позавидовать многие. Пока дела шли нормально, он всегда располагал сотней-другой тысяч фунтов, как бы ни сорила деньгами Кэролайн. Вспомнил, как у нее украли карточку «Американ экспресс». Несколько недель он не сообщал о потере – вор тратил меньше, чем она. Хотя и в дальнейшем с ней не избежать расходов и неприятностей, всегда можно откупиться.
С работой было не так просто. Труды, связанные с созданием агентства, позади. Оно действует, и теперь остается только поддерживать его на плаву да добывать новых клиентов. Пятимиллионный счет в банке, который в свое время был бы поводом для радостного торжества, теперь всего лишь кость, брошенная Сити. Энтузиазм уступил место хорошо вознаграждаемой скучной работе.
А теперь еще Нью-Йорк… и Зиглер. Когда Саймон оказался вынужденным вслед за «Саатчис и Лоу» начать бизнес в Америке, он совершил обмен акций с «Глобал рисорсиз», весьма агрессивным рекламным конгломератом, возглавляемым одной из самых неприятных личностей. Никто не признавался, что ему нравится Зиглер, но никто и не отрицал его умения работать. Он, казалось, за уши затаскивал к себе клиентов, ошеломляя их обещаниями невиданного сбыта и огромных прибылей. Саймон десятки раз видел его в деле – грубый с подчиненными и почти маньяк в погоне за клиентами. Страх был той дубинкой, которой он пользовался внутри агентства. Он щедро платил сотрудникам, зато потом терроризировал их. Страх другого рода – боязнь потерять рынок – лежал в основе всех его представлений. Он мог битый час распространяться на излюбленную тему: «Продажа – это война, и эти шельмы только и думают о том, чтобы тебя достать». Как правило, даже самые искушенные клиенты при этих словах начинали нервно оглядываться через плечо.
