– Чего ж развелась?
– М-м-м-м, а мы начали все-таки по душам разговоры вести? Тогда откровенность за откровенность – ты сам кем до смерти был?
– Да как тебе сказать. – Я подошел к ломберному столу на изогнутых ножках и провел пальцем по трубке старинного дискового телефона, явно приходящегося тому, что стоит у нас, близким родственником. – Пыли вроде нет.
– Не уходи от ответа.
– И не думал. Знаешь, наверное, лучше всего подойдет слово «кондотьер».
– Переведи. – Инна посмотрелась в зеркало, один вид которого вызывал из памяти слова вроде «барокко» и «ампир». Не уверен, что они относятся именно к зеркалам, по-моему, это архитектурные стили, но к конкретно этой красоте крайне подходят. – Не очень поняла.
– Так назывались командиры отрядов наемников в средневековой Италии. Они служили тем, кто больше заплатит, хотя, случалось, их временами и перекупали за еще большие деньги. А иногда они вовсе захватывали власть в городах-нанимателях и становились их повелителями.
– Так ты «дикий гусь»! – заулыбалась девушка. – То-то гляжу, замашки у тебя специфические, и смотришь на всех, как в оптический прицел. Теперь понятно.
– «Дикий гусь» – не очень верное определение, – поморщился я. – Сейчас же не Средние века? Да и не наемник я в чистом понимании данного понятия, поскольку с пистолетом не бегал, бедолагам разным головы не проламывал и даже боевую технику водить не умею. Просто я тот, который умеет собрать нужных специалистов для решения какой-то конкретной непростой задачи, а после координировать их работу от начала до конца. Да и в отставку я уже вышел. Не захотел довести дело до точки невозврата. Понимаешь, о чем я?
– Еще как, – подтвердила девушка. – Только, уж прости, похоже, что Рубикон свой ты перешел, коли тут оказался. Хотя, конечно, не исключен банальный несчастный случай.
– В них я не очень верю, а вот в твою версию более чем. Сам к тому же выводу пришел.
Я приподнял красное тяжелое покрывало и проверил, застелена ли кровать. Все было на месте, причем белье поражало своей белизной и качеством. Нет, на гостях тут явно не экономили.
– Живые, – понюхала цветы, стоящие в хрустальной вазе с золотыми вензелями, девушка. – Пахнут. Очуметь!
– Ага, и их четыре штуки, чтобы лишних иллюзий не возникало, – усмехнулся я, проходя в ванную комнату и застыв прямо на пороге. – Так, тут вроде все тоже на месте. Елки-палки, подобные краны в музее надо выставлять как шедевры сантехнического творчества. Интересно, это латунь или медь?
Я такое только в кино видел. Глубокая ванна матового голубого оттенка и упомянутые мной массивные краны, которые хотелось рассматривать, как картины. Они были изукрашены тончайшей… Резьбой, что ли? Или как такое называется?
Пооткрывав шкафчики и убедившись, что тут в достатке разных шампуней, гелей и кремов, я вернулся обратно в номер.
– Надо же, меню доставки тут нет. – Инна тем временем взяла с прикроватной тумбочки, на дверцах которой один амур целился в другого, как бы подразумевая, что и в их цехе ведется конкурентная борьба, массивную кожаную папку и теперь изучала ее содержимое. – Кнопки вызова сотрудника тоже, звонить надо, представляешь? Прямо по телефону, как в старые времена. Причем вот этот номер, который первым стоит, похоже, наш. Если что – ноль двенадцать. А ресепшен – ноль ноль один. А у Аристарха, наверное, ноль ноль семь. Он эдакий артритный Джеймс Бонд. На минималках…
