Ладно, пора дожимать Маккинзи. Придется сказать, что обсуждению эта тема не подлежит. Номер непригоден для проживания, и Перкинсу нужно покинуть его сегодня же. Как бы так дать понять, что дело назревает серьезное? Что если убедить их, что жить там небезопасно?
Нет, «небезопасно» – слово, которое нельзя произносить. Еще вчера она убеждала, что «Реббека» имеет великолепную систему охраны. Сарафанное радио работает в этих краях бесподобно. Стоит только один раз опростоволоситься и озвучить отелю свои проблемы, как он останется с этой репутацией навеки.
Конечно, менеджеры еще даже не вошли в раж. Их кипучая энергия томилась в ожидании. «Реббеку» ждало не иначе как целое представление, как только Маккинзи наконец решит «спустить собак».
Несколько репортеров встали из-за своих столиков и как бы между прочим прошлись мимо менеджеров звезды. Они нагло подкрадывались из-за углов и одинаково фальшиво улыбались, хотя их улыбки больше напоминали оскал. Какой-то тайный блеск мелькал в глазах. Журналисты рассыпались, словно гиены, по кругу. Эллен ловила на себе кровожадные взгляды, с отвращением представляя будущие статейки. В них новая управляющая отеля будет представлена как бездарность. Сомневаться не надо: все будет описано в таком изжеванном виде, что правды потом не сыщешь. Журналисты уж постараются выразить свое пристрастное мнение в красках.
Под действием десятков глаз нервы Эллен натягивались. Менеджеры пронзительно смотрели на нее, готовые растерзать. Репортеры, почуяв мясо на расстоянии, стягивались к объекту с жадностью и остервенением.
Эллен понимала: менеджеры так просто не поведутся на уговоры. Они не только испортят репутацию отелю, но и оставят с подмоченной характеристикой ее саму. Большие связи, хорошие деньги – эти мужчины знают, на какие кнопки надо нажать, чтобы прийти к желаемому результату. Она меньше всего хотела бы с ними вступать в разногласия, особенно на глазах у самых влиятельных изданий страны. Все это напоминало западню.
– Мне очень жаль, – сказала Эллен дрожащим голосом. Сама еле сдерживала слезы. Опустила голову, чтобы скрыть свою слабость. Жадные взгляды журналистов, шум зала, давление менеджеров, их натиск – все это придавливало, как глыба. Она чувствовала, что готова разрыдаться прямо на плече у Маккинзи.
– Мистеру Перкинсу надо выехать из люкса, – повторила Эллен заученный текст.
– Значит, так, да? – сказал Маккинзи с таким выражением, как будто готовился укусить. – У вас было время хорошо подумать! Но я вижу, вы решили стоять на своем!
– Мы на вас рассчитывали, – сетовал Берни.
– Да они просто смеются! Я этого так не оставлю, понятно?
– Я сожалею, – с грустью отозвалась Эллен, – но так сделать придется.
– Придется вам раскошелиться на круглую сумму! Можете уже готовиться! Ваш директор и лично вы! Я вам это обеспечу!
– Мистер Маккинзи…
– Да, да! Вы меня еще не знаете!
– Зря вы так, – проговорил Берни. – Такие вопросы следует обговаривать заранее. Это некрасиво. Вы нас подставили.
– Некрасиво? – рычал Маккинзи. – Да это скотство! Наглые выходки! Думаете, так просто выгоните гостя из номера и это сойдет вам с рук? Не на тех напали!
Франсис не находил себе места от волнения. Он ходил из стороны в сторону и ждал, когда начальница, наконец, закончит с американцами. Торопил. Всем видом показывал, мол, надо действовать скорее. Всячески подмигивал и дергал рукой. Меркьюри ждет! Он сейчас уедет!
