Но Майя лишь многозначительно хмыкнула:
– Ничего ты не понимаешь, Светос, у мужчин самый возбуждающий орган – это мозг.
Я картинно закатила глаза и схватила себя за шею:
– Избавь! Не выношу заучек – ни баб, ни мужиков… – фыркнула, показывая всю степень своего пренебрежения и продолжила: – Это ещё не всё! Всё, можно сказать, только началось. Твой Ларёв тебе ничего не говорил?
Майя зримо напряглась:
– Нет, и причём тут Костя?
– А при том, что я буду играть в этот… как его… квинс…
– Квиз, – подсказала подруга.
– Да-да, в него. Короче, я буду в одной команде с этим занудой и твоим Костей.
– Вот так дела! – протянула Майка. – И как тебя угораздило-то?
– А всё Бобриха! Ты же знаешь, если это чудовище вышло на тропу войны, то есть, поиска жертв для какого-нибудь замута, – закавычила пальцами слово, показывая, что оно – цитата, – то спасайся, кто может. Я вот не успела и была поймана. Думаю вот, как теперь соскочить.
– Зачем соскакивать? Сходи, поучаствуй. У меня подруга в Москве. Они прям со своим парнем вдвоём ходят. Это весело.
– Весело, – хмыкнула я. – Что-то я сильно в этом сомневаюсь.
– Всё будет в порядке. Просто доверься Косте. Он обязательно вытащит.
– Да ладно Ларёв, его бы я ещё пережила, но там будет ещё и этот зануда. И Одинцова. И Пал Эдуардович.
– Ого-го! – посерьёзнела и погрустнела Майя. – Ты попала, подруга. Держись. Они задавят тебя интеллектом.
– Обещай, что напишешь эти слова на моём надгробье? – перегнулась через стол, обняла её за шею и фальшиво зарыдала над своей мнимой смертью.
Но есть люди, для которых не существует ничего святого, и которые даже в такой душещипательный момент начинают трезвонить тебе по WhatsApp`у.
Рыкнула, оторвалась от Майки, схватила гаджет. Ну конечно же – любимый братишка Савелий, принесла его рыжую морду нелёгкая.
Брат прорывался ко мне по видеосвязи. Нажала значок камеры и аж зажмурилась… У нас в семье каждому достался свой оттенок рыжего. Савке вон – самый огненный из всех существующих. Да ещё кудрявая – фамильная же – шевелюра, курносый нос и россыпь веснушек.
Выглядел Савка не очень – всклоченный (впрочем, это почти обычное его состояние), испуганный, озирался по сторонам. Я оценила обстановку вокруг – какая-то полутёмная подворотня. И глаза у Савелия – по пять рублей.
– Светка, выручай! Спасай, сеструха! – прохрипел и снова выглянул из-за угла, словно за ним кто-то гнался.
Так, как говорит папа, суду всё ясно: любимый брательник снова влип по самые не балуй. Впрочем, с его тощей программистской задницей это случалось с завидной регулярностью.
Поэтому мне осталось только тяжело вздыхать.
А, вздохнув, я проговорила:
– Диктуй адрес, горе луковое. Чип и Дейл, – перевела камеру на Майку, она помахала Саве рукой, – спешат на помощь!
И подумалось запоздало: «Зря я не послушалась кота!»
Потому что вот оно, началось.
ЕЛИСЕЙ
Некоторое время, пока в воздухе ещё дребезжало эхо бобровых шагов, мы все трое – я, Дольский и Маресюк – почти испуганно переглядывались.
Никита Сергеевич, как старший и более виноватый, вздохнул и разрубил Гордеев узел повисшей паузы первым:
– Ох, вы уж простите меня, и ты, Елисей, и вы, Светлана. Но другого выхода я просто не видел.
Светлана немного нервно усмехнулась:
– Ой, да что вы. Всё нормально! Прорвёмся, правда же, Еля?
Меня передёрнуло от её панибратства, я взял вещи и, водрузив сумку на плечо, отпарировал:
