Я был так увлечен происходящим, что не сразу заметил, как Даша прервала свое гипнотическое занятие и, повернувшись к окну, уставилась прямо на меня. На доли секунд в ее глазах промелькнула испуганная растерянность, но очень быстро исчезла, уступая место совершенно другим эмоциям.
Изящные кисти рук сжались в кулаки. Она поднялась с кровати и двинулась в мою сторону. Медленно и неотвратимо. Словно хищник, который держал свою жертву на прицеле и готовился к нападению.
По спине пробежал неприятный холодок. Даже тонкие скользкие патчи у нее под глазами, больше всего похожие на расплющенных слизней, были не в силах снизить накал. В любой другой ситуации я бы ни за что не оставил их без внимания, но сейчас смеяться и ерничать как-то совсем не хотелось.
Инстинкт самосохранения трубил тревогу! Ко мне резко вернулась возможность двигаться, и я тут же кинулся вперед, на встречу Кораблевой, вскидывая руки вверх в предупреждающем жесте:
– Спокойно, женщина. Только без рукоприкладств! – торопливо затараторил я.
– Извращенец! – не слушая меня, прошипела Даша сквозь зубы.
Вцепившись в подоконник руками, она инстинктивно подалась вперед, нависая над ним верхней половиной туловища.
– Я не собирался подсматривать! Это просто вышло как-то само собой… против моей воли. – продолжал оправдываться я, но судя по зловеще вспыхнувшим искрам в глубине ее глаз, делал только хуже.
– Это ты завтра будешь бабулям объяснять, когда я поведаю им о твоих подвигах. – угрожающе пообещала она, с каждым словом все сильнее наклоняясь вперед, мне навстречу. – Расскажу, как их хороший любимый Димочка, занятно проводит вечера, подглядывая за беззащитными порядочными женщинами. Караулит их у окна. Ждет удачного момента, чтобы заняться своими грязными делишками. Извращуга!
Последнее слово она буквально выдохнула мне в лицо, на эмоциях сократив дистанцию между нами до критического минимума.
Даша была так близко, что я без труда мог рассмотреть каждую крапинку на радужке ее глаз, даже плохое освящение не стало помехой. Ее щеки горели румянцем, а недовольно поджатые пухлые губы едва заметно подрагивали от напряжения.
Я даже спорить с ней не мог. Иначе как еще объяснить то, что, глядя на все это великолепие в розовом тюрбане, со слизнями под глазами и не прекращающим говорить гадости ртом, единственное чего мне хотелось – это обхватить ее лицо ладонями и прижаться к ее губам своими?
И отказывать себе в этом я не стал.
11. Глава 11.
Якушев застал меня врасплох. Второй раз за последние пять минут.
Вторжение в мое личное пространство случилось так дерзко и неожиданно, что я буквально оцепенела на месте, едва не вывалившись в окно. Если бы не опора в виде мягких теплых губ и всего Якушева в целом.
Приободренный моим бездействием, он запустил пальцы в волосы, сжал их в кулак и притянул к себе еще ближе, стараясь углубить поцелуй. Кончик его языка коснулся моей нижней губы, уверено прокладывая себе путь и заставляя напрочь забыть обо всем.
Нужно было тут же оттолкнуть нахала, возмутиться бесцеремонной оккупацией моего рта, но в голове так приятно шумело, а по телу разливалось щекочущее тепло, что я невольно разомкнула губы, неосознанно отвечая на ласку. Якушев судорожно вздохнул и тут же переместил руку с моего затылка ниже – на спину. Аккуратно, но настойчиво надавил между лопаток, словно наш тесный контакт был все еще недостаточно тесен, и он старался исправить этот досадный момент. Мои ладони инстинктивно сжались на его плечах еще крепче. Как и когда они там оказались оставалось для меня загадкой, я этого совершенно не помнила, но сжимать и гладить упругие твердые мышцы было до невозможного приятно.
