Кайя чуть не потеряла дар речи, её сердце затрепетало в груди, как птица в клетке. Она подошла ближе к нему, но вместо того, чтобы найти ответы, она почувствовала, как её собственная тревога растёт ещё сильнее. Что-то в том, как Эмрик смотрел на неё, вызывало нарастающее беспокойство, как если бы он знал больше, чем говорил.
– Ты слышал? – её голос был напряжённым, почти предсказуемо дрожащим. Она пыталась сохранить внешнюю уверенность, но её тело выдавало её переживания. Брат кивнул, и её взгляд скользнул по его руке, которая всё ещё держала талисман, словно она хотела понять, что он скрывает. Его дрожащая рука, его молчание – всё это наполняло комнату зловещим предчувствием.
Вместо ответа он протянул ей талисман. Его глаза искали её взгляд, но в них была не только тревога, но и нечто более серьёзное – ожидание, словно он знал, что она должна что-то понять. Кайя приняла талисман, и, когда её пальцы коснулись его поверхности, она почувствовала, как дрожит сама материя этого маленького амулета, словно он несёт в себе какую-то скрытую силу. Но что это была за сила – она не могла сказать.
Её взгляд снова метнулся к зеркалу, но там, среди зеркальных трещин, не было ответа.
– Он погас, Кайя. Талисман больше не светится. А это значит… – слова Эмрика звучали так, словно каждое его слово было вынужденным признанием, а голос дрожал от невыразимой тревоги. Он сжал в руке амулет, и тот больше не излучал тот мягкий, тёплый свет, который так долго был их надеждой. Талисман, символ защиты и привязанности, будто поглотил саму жизнь, как угроза, которая вот-вот станет реальностью. Эмрик не осмеливался продолжить, но в его глазах был ужас, не поддающийся объяснению.
– Что? – Кайя взяла его руку, не в силах скрыть свою панику, но пытаясь хотя бы немного утешить его. Она сжала его пальцы, но в её движении было больше растерянности, чем уверенности. В груди всё сжалось, как будто невидимая сила сдавливала дыхание, но она заставила себя заговорить твёрдо, хотя сердце колотилось, как бешеная птица. – Что это значит, Эмрик?
Он посмотрел на неё, и в его взгляде было нечто совершенно неестественное – как если бы его душа внезапно осознала что-то, что было скрыто от всех. Его губы едва шевельнулись, когда он тихо, но отчаянно сказал:
– Они уже здесь. – И эти слова, произнесённые с таким весом, как предсказание, прозвучали как последний приговор. Пауза, которая последовала, казалась бесконечной, словно всё вокруг затаило дыхание, готовясь к неизбежному.
Но прежде чем Кайя успела задать ещё хоть один вопрос, раздался громкий крик. Этот звук был резким и пронзающим, таким острым, что казалось, что сам воздух разрывался, и его боль разносилась в каждом его отголоске. Крик был не просто звуком – он был ощущением, он был чем-то живым, что проникало в каждую клеточку тела, заставляя её сердце затрепетать в груди.
Кайя инстинктивно подбежала к окну, её пальцы сжались на раме, а взгляд устремился в пустоту улицы. Но, к её разочарованию и страху, улица была пуста, словно этот страшный крик был лишь игрой теней в её разуме. Лишь отражения тусклых огней фонарей дрожали в воде канала, словно мрак сам прятался в их глубинах, не решаясь проявиться.
– Эмрик? – её голос прозвучал эхом в пустой комнате, но ответа не было. Вдруг, как если бы она открыла глаза после долгого сна, она почувствовала, что что-то изменилось. Взгляд её сразу упал на талисман, лежащий на полу. Он был всё таким же древним, с вырезанными на нём загадочными символами, но теперь он казался холодным и безжизненным. Когда Кайя подняла его, то не почувствовала даже привычного тепла, которое он когда-то источал. Это было что-то пугающее, как потеря надежды, как разочарование, которое невозможно пережить.
