Оттепель для Вольфа - страница 24

Когда мы вошли внутрь, я огляделась. Зал был огромным и роскошным, украшенным цветами и хрустальными люстрами. Вокруг сновали элегантно одетые люди, попивая шампанское и оживлённо беседуя.

Уильям повёл меня к группе людей, стоявших у бара. Он представил меня своим знакомым, называя меня своей невестой и расхваливая мои достоинства.

Я старалась улыбаться и поддерживать разговор, но чувствовала себя не в своей тарелке. Эти люди были такими надменными и поверхностными, что мне хотелось поскорее сбежать от них.

Уильям, заметив моё замешательство, обнял меня за плечи и притянул к себе.

– Всё хорошо, дорогая? – спросил он, глядя на меня с заботой.

Я кивнула, стараясь улыбаться.

– Всё прекрасно, – ответила я, зная, что за нами наблюдают.

– Пойдём, я познакомлю тебя с остальными, – сказал Уильям и повёл меня дальше по залу.

Так продолжалось весь вечер. Уильям представлял меня своим знакомым, я улыбалась и поддерживала разговор. Он был внимательным и заботливым, словно я была самым дорогим для него человеком.

Но стоило мне сделать что-то не так, сказать что-то не то, как его поведение резко менялось. Он отводил меня в сторону и начинал отчитывать, грубо и злобно.

– Что ты себе позволяешь? – шипел он мне на ухо, когда я позволила себе пошутить с одним из его друзей. – Ты должна быть серьёзной и сдержанной. Не позорь меня!

Затем он снова улыбался и вёл меня обратно в зал, словно ничего и не было. Он был словно двуличный Янус, демонстрирующий миру одну сторону, а мне – совсем другую.

Этот вечер тянулся бесконечно долго. Я чувствовала себя измученной и опустошённой. Я мечтала только об одном – поскорее вернуться домой и забыть обо всём этом.

Но я знала, что это только начало. Впереди меня ждёт ещё много таких вечеров, много фальши и лицемерия. И я должна научиться с этим жить. Иначе я просто не выживу в этом мире.

10. Уильям

Я чувствовал липкую фальшь улыбок, когда жал руки гостям, благодаря за щедрые пожертвования. «Ура»?! Да, деньги собраны, репутация фонда укреплена. Но внутри меня клокотала ярость. Элиса… Эта чертова Элиса! Она же знала, как важен этот вечер, как я готовился к нему месяцами! А она, блять, решила напоследок устроить цирк. Её игривый флирт с этим банкиром, её громкий смех, её чертово «случайное» касание его руки… Все это выглядело как дешевый спектакль, как плевок в лицо всем моим усилиям.

Когда мы, наконец, сели в машину после этого бесконечного, тошнотворного благотворительного вечера, я молчал, сжимая руль так, что костяшки пальцев побелели. Внутри все кипело, клокотало, как лава в жерле вулкана. Она, кажется, почувствовала неладное – или просто играла свою роль идеальной, заботливой невесты – и попыталась нарушить тягостную тишину:

– Уильям, все прошло просто замечательно! Ты был великолепен! Все были в восторге от твоей речи! Мы собрали рекордную сумму для фонда!

Я резко затормозил на обочине, чуть не вылетев на встречную полосу, развернулся к ней и, еле сдерживаясь, процедил сквозь зубы:

– Заткнись, блять. Просто заткнись. Не произноси ни слова.

Она отшатнулась, как от удара, в ее глазах, широко распахнутых, появился неподдельный испуг. Маска счастливой невесты слетела, обнажив истинное лицо – испуганной, загнанной в угол жертвы.

– Ты, черт возьми, что себе позволяла весь вечер? – зарычал я, не в силах больше сдерживать бушующую внутри ярость. – Думаешь, я слепой? Думаешь, я не видел, как ты выплясывала перед этим жирным мешком с деньгами, Ричардсоном? Строила ему глазки, хихикала над его плоскими шутками? Ты, блять, хоть понимаешь, как ты меня унизила? Ты понимаешь, что этот вечер – это моя жизнь, мой чертов шанс заключить сделку, которая спасет мою компанию от краха, и ты чуть все не просрала своей дешевой, вульгарной клоунадой?!