– И всё-таки попей! Замёрз поди, пока добирался! – она поставила перед ним огромную кружку с кипятком и болтающимся в нём чайным пакетиком, заварившим воду до черноты, но не придавшим никакого аромата и вкуса, кроме невыносимой горечи, которую не перебьёшь никакими килограммами сахара.
Юра не видел смысла дуть просто так горячую и горькую жидкость – дома он привык пить чай с печеньем или конфетами – но здесь из вежливости ему пришлось, обжигая губы и язык, пить мелкими глотками и с тоской смотреть в чёрную бездну кружки. Чай не хотел кончаться.
– Вот отдохнёшь, переночуешь у нас, и завтра поедем, – весело сказала тётя Света, присаживаясь напротив мальчика и ставя локти на выцветшую клеёнку, отчего стол покачнулся, и немного чая пролилось, – Ты, я вижу, без вещей, без сумки. Зубную щётку не забыл?
– Она в кармане. И телефон. И зарядка для телефона. А больше ничего не взял.
– Ну хорошо… Современной молодёжи телефон – самое главное! Нигде его не забудут. – проворчала привычную истину тётя Света, – С Никой уже познакомились?
– С Никой? – рассеянно повторил Юрка, поднимая глаза на фигурку, прижавшуюся к косяку двери в маленькую кухню.
– Вы же ровесники. В одном классе учится будете наверно.
– Микрорайон Мирный далеко от Восточного. В Мирном своих школ полно.
– Да? Ой, как жалко! Я-то думала, будет с кем Нику в новую школу отправить…
– Вы до сих пор не перевелись?
– Да мы как-то и не ездили ещё туда. Как получили квартиру – и не посмотрели – сразу часть вещей отправили. А завтра оставшиеся довезём, на месте и разберёмся. Что-то из мебели здесь оставим… А хороший микрорайон Мирный?
– Ну… – Юрка замялся, не зная, как сказать, что Мирный – наименее благоустроенный район мегаполиса и предназначен для "бедноты", но, вспомнив ряды серых пятиэтажек Александровска и запах мокрой извёстки в подъезде, уверенно произнёс, – Неплохой. Очень даже неплохой.
– А школы какие? Хорошие?
– Не знаю. Они государственные. Не думаю, что они нормальные.
– А ты разве не учишься в государственной?
– Все, кто хочет получать качественное образование, учится в частной школе. Вообще… качественным может быть только то, за что платишь из собственного кармана. Мы ходим и в школу частную, и в клинику.
– Это же невероятно дорого!
Науров молчал. "Тупые провинциалы!" – думал он.
– Ладно. – вдруг заторопилась тётя Света, – Я пойду упакую кой-что, а ты Нике расскажи, как там…
Она встала, снова качнув стол – хорошо, что чая оставалось меньше трети кружки – и вышла из кухни, подтолкнув Нику к столу.
– Рассказать тебе, как там? – усмехнулся Юрка, – А там тебя дразнить будут. Деревенщиной и старушкой. Понимаешь?
Ника сжала губы и развернулась. Юра подумал, что она сейчас заплачет, но она передумала уходить и не заплакала, а опять посмотрела на мальчика и спросила:
– А что, разве там все такие, как ты?
Юра встретился с её глазами, большими, светло-карими, совсем не обиженными. И у неё было милое маленькое личико с детскими губками, и маленький подбородок, и носик тоже маленький и хорошенький, и на щёчки падали пряди русых волос, коротких, едва достающих до плеч. Он подумал, что если она и одевается, как старушка, то на ребёнка похожа гораздо больше.
– Какие "такие"? – переспросил он, улыбаясь и испытывая нечеловеческое наслаждение оттого, что может безнаказанно смеяться над человеком в лицо.
– Любят издеваться.
– Конечно. Кто не любит поиздеваться, когда это можно? Если кто-то никогда в жизни ни над кем не издевался, значит, ему просто не предоставилось возможности.
