Жизнь в Московии убедила ее в том, что излишняя доверчивость может погубить византийское наследие, и через непродолжительное время Софье вновь пришлось прибегнуть к услугам итальянских зодчих, намереваясь окончательно запутать следы нахождения либерии в тайных лабиринтах кремлевских подземелий.
И вновь после приезда в Москву итальянского архитектора с сотней толковых работников, в Кремле закипела работа. Иноземные строители по ночам через ворота тайно вывозили землю, высыпая ее в пробегающую мимо крепостной стены реку Неглинную, которая до утра успевала унести строительный мусор за пределы городища.
Истинные тайники располагались ниже ложных ходов, зачастую оканчивающихся тупиками, укреплялись мощной кладкой из красного кирпича, который в изобилии доставлялся в Кремль для строительства наземных сооружений.
Внешне все выглядело как обычный ремонт крепостных стен, строительство новых церковных приделов и расширение теремного дворца для княжеской семьи. Но втайне от любопытных глаз под землей вновь кипела работа. Запутанные лабиринты расходились во все стороны под кремлевскими зданиями, в случае необходимости теперь даже под рекой можно было свободно пробраться в городище по каменному тоннелю, не замочив ног.
Верная стража тщательно следила, чтобы иноземцы не пересекались с вездесущими боярами, дабы не появился соблазн за золото раскрыть им тайну подземного строительства. По окончании работ Аристотель Фиораванти задержался в Московии, получив из рук великой княгини щедрое вознаграждение за труды, и поклявшись ей на Библии, что никогда не воспроизведет подобное подземелье ни под одной крепостью Европы и чертежи кремлевских лабиринтов не увидят свет солнца и будут уничтожены.
Вскоре после отъезда итальянского зодчего в Кремль с окрестных земель стали свозить крепких молодых парней с одним похожим изъяном – все они от роду были глухими и не умели разговаривать.
Под присмотром самой Софьи холопы бережно упаковывали в сундуки дивной красоты серебряные и золотые сервизы, золотые блюда и кубки с искусной чеканкой, золотые и серебряные чаши с драгоценными камнями. С особым вниманием великая княгиня лично следила за тем, как упаковывался дивной красоты парадный сервиз из необыкновенного фарфора, подобного которому не было ни у кого из королевских домов Европы. Это была память об отчем доме, в детстве Софья могла часами рассматривать запечатленную на нем красочную роспись, отображающую ход истории от начала сотворения мира до его конца.
Дубовые сундуки с книгами прятали внутрь крепких бычьих шкур и тщательно смолили, чтобы их не мог повредить сырой воздух подземелий и прожорливые крысы.
Сундуки с драгоценностями молчаливые холопы вначале погружали в горячий воск, затем в просмоленных шкурах подвешивались на крюки в подземельях для просушки, после чего укладывались на хранение.
Софья видела, каким алчным огнем горели глаза несчастных и как дрожали их руки, когда им было позволено на миг коснуться византийских сокровищ, в которых была сокрыта мощь благородного металла и жар сердец ее великих предков.
По велению Софьи ее подарок супругу, императорский трон из чистого золота, был установлен в княжеском тронном зале, где Великий князь принимал иноземных послов, бесконечно требовавших от князя всевозможных льгот и уступок. Надменные послы от невиданного великолепия княжеского трона теряли дар речи, и вздрагивали от неожиданности, когда двуглавые золотые орлы вдруг взмахивали расправленными крыльями и изрыгали огонь из изогнутых клювов.
