P.Ж. и Пигмалион. Смарт рассказы - страница 6

Как можно не стать другим, если ежедневно читать и слушать бульварщину. И если нет ничего в альтернативу? Общество скатывается в примитивную безвкусицу и пошлятину, из которой вряд ли произрастут новые Ломоносовы и Фарадеи, Гендели и Бахи.

Ромарио вспомнил недавний разговор с Доном Монтекки.

– Дон, я хочу поставить свой спектакль в Ла Скала.

–  Зачем, Ромио? Тебе мало денег? Я дам.

–  А разве только деньги суть жизни?

– Нет, не деньги, но без них нет вкуса жизни.

–  Ну, вот увидеть свой спектакль на сцене и есть вкус жизни, Дон.

– Давай мы поставим твой спектакль на домашней сцене, у нас во Дворце?

– А кто о нем будет знать? Семья?

– А тебе мало? Если нужны деньги, то нужно ставить в Ла Скала, а так зачем?

–  Известность.

–  Семье не очень полезна известность, достаточно, что о нас излишне хорошо информированы правоохранительные организации.

–  А если мое имя будет ассоциироваться в умах людей не с кланом «Коза Ностра», а просто с Ромарио? Талантливым музыкантом и писателем-сценаристом?

–  Подумай сам, Ромио, ну что это тебе даст. Семье точно ничего не даст. А тебе?

–  Не знаю, Дон. Знал бы, действовал бы наверняка, а так не знаю.

–  Давай у нас во Дворце поставим, пригласим певцов из Ла Скала. За деньги любой, хоть Карузо, если бы был жив, споет любую галиматью. Не обижайся, я не о тебе, я вообще.

–  Я не обижаюсь. Я же не слепой и не глухой, я вижу, что члены семьи с интересом слушают и читают меня.

В концертном зале Дворца семьи «Коза Ностра» собралось человек 200, практически все главные лица клана. На сцене была поставлена опера Ромарио «Деньги – это все?!». В главных ролях пели самые знаменитые певцы и певицы Ла Скала. После представления, успех был потрясающим, вызывали на бис, орали – «Браво, браво…»

–  Пиши еще что-нибудь, Ромио, – сказал после этого ему Дон Монтекки. – Снова поставим.

–  Спасибо Дон, я действительно очень тронут Вашей заботой о моем ощущении вкуса жизни. Но ведь то, что я показал в своей опере, должно стать известно и другим.

–  А им итак все это известно. Коррупция, предательство, убийства, что здесь не известно?

–  А зачем тогда огромное число художников, писателей, композиторов? Если всем все известно?

–  Я не философ, не знаю, Ромио. Пиши дальше, жизнь сама все решит.

Джулия совершенно случайно была приглашена одним из сыновей членов «Коза Ностра» на премьеру оперы Ромарио. Постановка хоть и была приватной, семейной, но это же не был закрытый съезд семьи, на котором обсуждались сложные ситуации их бизнеса.

Джулия села со своим молодым человеком в середину. Она была очень складная, стройная, не высокая и не маленькая для женщины. Небольшие, но выпукло-остренькие груди, золотые кудряшки на голове, чуть с горбинкой, итальянский носик. Яркие, глубоко карие глаза, четкий овал лица с ясным ощущением, как эротичности, так и смелости натуры Джулии. Особенно привлекательной была та часть, что ниже талии – и не широкая, и не узкая, и фигуристая и не выпяченная, так и хотелось обнять эту молодую женщину вокруг талии, а ладонь положить чуть-чуть ниже и ниже…

Она была в клане «СИЭНЭН», но здесь на спектакле она не представляла телевидение, а была просто частно приглашенной.

–  Чао, Ромио, я – Джулия, я в восхищении от твоей оперы, – сказала при встрече, после того как их познакомил тот парень из клана Дона, Джулия.

–  Мне очень приятно. Я тронут Вашим искренним чувством к моей работе.