На другой день весь отряд столпился у размеченных накануне квадратов.
– Значит так, – Федор Андреевич неспешно прошелся вдоль наружной линии разметки, – сейчас все очень осторожно срезают дерн, оставляя «тумбочки» вокруг колышков. Каждому по одному квадрату. Приступайте…
Работа закипела.
Снимать дерн оказалось не такой уж приятной работой: корешки трав перепутались до невозможности и старательно сопротивлялись любой попытке отделить один кусок от другого.
Лопаты приходилось время от времени подтачивать. То тут, то там то и дело слышался характерный скрежет оселка.
– Не увлекайтесь, ребята, а то лопаты до основания сточите, – нет-нет да выговаривал Федор Андреевич.
– Да мы уж как-нибудь, – неизменно отвечал Макар, смахивая пот со лба.
– Может поможешь, – раздался молящий голос Маринки.
– Давай уж лучше я, – отозвался Александр и перебрался на Маринкин квадрат.
Лопата в его крепких руках замелькала со скоростью ветряной мельницы. Куски травы, земли полетели в разные стороны.
– Эй, потише там, – возмущенно закричал Славка, – культурный слой испортишь…
– Да, действительно, поаккуратней, – поднял голову от своих записей Федор Андреевич, – Чай не на картошку приехали. Тут надо нежно и ласково. Убрали дерн – и зачисточками, зачисточками потихоньку, по сантиметрику, а то и еще тоньше.
– Выравнивайте свои квадраты до гладкости поверхности стола, – провозгласил Макар.
– Может еще и совочком? – огрызнулся Александр.
– В дальнейшем придется и совочком и, даже, кисточкой, – невозмутимо отозвался Славка.
– Пятно лезет, – невыразительно произнес Василий.
Славка с Макаром насмешливо переглянулись, услышав профессиональное словечко от зеленого новичка в археологии.
Но Федор Андреевич уже подскочил к Василию и внимательно вгляделся в темное пятно правильной формы.
– Вот и до совочков добрались, – выдохнул он, – теперь совсем осторожненько, чуть не гладя…
Лопата медленно зашуршала, снимая тончайший слой земли. Пятно начало расширяться.
Федор Андреевич присел на бровку напротив квадрата Василия. Взгляд его напрягся.
– Ой, что это? – голос Маринки отвлек его от созерцания расширяющегося пятна.
– Что там у тебя?
– Лицо чье-то.
– Жмурик что ли? – несколько ревниво проговорил Макар.
– Жмурик? Что это?
– Вообще-то жмуриками мы костяки называем, – глубокомысленно проговорил Василий.
– Мы? – Макар чуть не покатился от смеха.
– Ладно вам, смеяться над человеком, – Федор Андреевич был уже возле Маринки. – Лучше полюбуйтесь на находку…
На его ладони лежало изумительной красоты изображение человеческого лица, выполненное из серовато-голубого полупрозрачного камня. Правильные черты, старательно вырезанные неведомым умельцем, показывали на человека молодого, почти мальчишку. Крупные, но не слишком, глаза, прямой нос, припухлые губы. Особенно тщательно прорезаны пряди волос и спускающееся на лоб перо.
– Индеец, – проронил Василий.
– Сам ты индеец, – выглянул из-за плеча Федора Андреевича Александр, считающий себя крупным специалистом по древнему вооружения, и авторитетно добавил, – Это портрет Германика. Римские легионеры такие изображения к доспехам прилаживали.
