– Владыка К’инич-Ханааб, – звонкий голос вырвал его из несколько тягостных раздумий, – правительница Иш-Сак-Кук, да живёт она…
Перед Павлом стоял Ах-Яшун.
Парнишка тяжело дышал, видимо от быстрого бега. Первым делом Пакаль почему-то подумал, что тот мало тренировался, раз запыхался… и лишь потом сообразил, что мальчишку не просто так послали за ним.
– Что велела правительница Иш-Сак-Кук? – строго обратился он к Ах-Яшуну.
Озорник виновато шмыгнул носом.
– Правительница Иш-Сак-Кук, да живёт она ещё…
– Оставь ты это, – поморщился Павел, заставив малолетнего гонца широко раскрыть глаза, – Сразу говори, с чем тебя послали…
– Правительница ждёт тебя в помещении школы, там, где мы писали знаки письма.
– Зачем? – Павел озадаченно потёр подбородок, невольно уколовшись о вновь отрастающую щетину
– Она не сказала, – Ах-Яшун опустил голову, – просто приказала тебе явиться.
– Хорошо, передай правительнице, что я скоро буду.
Мальчик пошаркал ногой по каменным плитам пола.
– Иш-Сак-Кук велела тебе прийти немедленно, – еле слышно произнёс Ах-Яшун, старательно пряча глаза.
Павел тоскливо взглянул на видневшийся в проёме двор, манящий выйти на свежий воздух. Мысли о пельменях внезапно улетучились.
Зачем бы могла его звать всевластная правительница города. Ведь именно в её праве было лишить представителя другого времени и места проживания его теперешнего статуса.
Нужно всего лишь объявить его самозванцем.
«Впрочем, – решил Павел, – после стольких прошедших лет такое сделать даже Иш-Сак-Кук будет достаточно трудно».
А мальчишка всё ещё переминался напротив Павла.
– Идём! – заявил молодой правитель, – негоже заставлять… матушку, – он с видимым усилием произнёс это слово, – ждать.
Посреди комнаты для занятий грозно возвышалась правительница Иш-Сак-Кук. Вдоль дальней стенки испуганно столпились мальчишки и девчонки – ученики организованной супругами школы. Иш Цак старалась прикрыть детей своим телом. Мало ли что…
Иш-Сак-Кук, даже в обычном повседневном одеянии выглядела достаточно величественно. Лицо её, даже без привычного уже слоя светлого грима, Павел неожиданно вспомнил перевод её имени на русский язык – Белая Кетсалиха, покрывала устрашающая бледность.
Женщина раздражённо посмотрела на явившегося молодого человека. Лицо её исказила гримаса ярости. Иш-Сак-Кук резким жестом отправила учащихся вон из комнаты.
Стайка детей выскользнула на улицу, стараясь сделать это наиболее бесшумно и незаметно.
Один лишь Ах-Яшун несколько замешкался. Правительница ожгла его свирепым взглядом.
– Убирайся прочь! – прошипела она свистящим шёпотом.
Этому мальчишка уже не пытался противиться. Он стремительно отдёрнул занавешивающий вход полог и скрылся за пределами комнаты.
Правительница осталась наедине с Пакалем и его супругой.
– Что ты себе позволяешь? – грозно набросилась она на Павла.
– А в чём, собственно, проблема? – удивился молодой человек, – Что я опять сделал не так?
– Кто тебе позволил нарушать устои государства?
– Что я нарушил?
Правительница медленно прошлась по комнате, нервно потирая руки.
– Не для того я вытащила тебя из твоего времени, чтобы ты занимался не своим делом! – проговорила она, подойдя вплотную к нему, – Почему ты посчитал нужным ввязаться в процесс приготовления пищи и напугал Иш-Кусам?
– Напугал? Это как?
– Девушка прибежала ко мне вся в слезах и просила заступиться за неё…
– В смысле, заступиться? – ошарашенно произнёс Павел, растерянно обернувшись к жене, – Чего Иш-Кусам испугалась?
