Из-за того, что день с самого утра пошёл наперекосяк, и я была сама не своя, я перепутала дни и собрала всех детей к отлету сегодня.
Ко времени, указанному в билетах, мы всей толпой прибыли в аэропорт. И лишь там я обнаружила, что перепутала даты, и наш вылет аж завтра.
Ну не ехать же теперь назад со всеми чемоданами?
Дети настроились увидеть бабушку уже сегодня, все уши в такси прожужжали, да и мне не хотелось возвращаться домой – слишком тоскливо на душе, необходимо было отвлечься хоть чем-нибудь, чтобы не думать о том, что узнала этим утром.
К нашей удаче, на сегодняшнюю дату нашлись свободные места в самолёте, но посадка практически завершилась, и нам пришлось бежать, чтобы успеть на рейс.
Поскольку всё происходило второпях, из-за всей этой суматохи, напрочь вылетело из головы позвонить Фатиме и предупредить, что мы прилетим на день раньше.
Путешествовать в другую страну на самолёте, с мозгами набекрень, с тремя детьми за пазухой, с чемоданами в зубах и без взрослых помощников – то ещё незавидное испытание, выпавшее на мои хрупкие плечи. Однако, я преодолела весь этот ужас с достоинством, хоть и пришлось поволноваться.
После того, как прибыли на Кавказ, пришлось остановиться в ближайшем кафе. Дети сильно проголодались, а ту еду, чем кормили в самолете, они поковыряли брезгливо и не стали даже пробовать.
Марьяна к тому же плохо перенесла перелёт – её половину пути укачивало. А Тимур раздражался и капризничал, потому что проблемы сестры мешали ему спать.
Если бы не Аврора и её помощь, я бы вообще с ними не справилась, ведь с тремя детьми, двое из которых дошкольники – невероятно сложно совладать. И как только Фатима в одиночку с ними управлялась, бедная…
После того, как дети плотно покушали и начали присыпать прямо в кафе, я вызвала такси.
С пакетиком в одной руке, на случай, если Марьяну будет снова укачивать, и с самой Марьяной – в другой, которая уснула на мне и проспала аж до самого села, мы преодолели неблизкий путь по горному бездорожью и в итоге прибыли в конечный пункт назначения.
Я была абсолютно уверена, что вот теперь-то не появится новых поводов для волнения. Если б я знала, что ни о каком спокойствии не может быть и речи, я бы не торопила водителя ехать сюда быстрее.
Пока я, чувствуя себя за день выжатым лимоном, по которому проехались катком, расплачивалась с таксистом, дети выскочили из машины и взялись стучать по калитке с криками: «Бабушка, мы приехали! Открывай нам! Бабушка!"
Выставив из багажника тяжеленные чемоданы в количестве четырех штук, один из которых был доверху забит подарками, я дотащила их до ворот.
Достав из кармана телефон, я собиралась позвонить Фатиме, предположив, что она, вероятно, не слышит, как мы стучимся, а потому не спешит нас впускать. Может, телевизор смотрит в другом доме, который в глубине двора находится, или спит, ведь она не ждала нас сегодня.
Но когда я увидела, что у Фатимы, оказывается, гости, которые и вышли открывать нам калитку, необходимость звонить отпала, как и самовнушение, что здесь, в селе, я непременно обрету покой, растаяло так же стремительно, как снежинки на шарфе.
Я всегда относилась к Фатиме более чем уважительно, преданно и с почитанием, так как считала её второй мамой и была искренне благодарна ей за помощь с детьми и моральную поддержку в трудные времена. Но узнав, что Марджана с Ахмедом гостят у Фатимы, а Фатима не посчитала нужным сказать мне о том, что общается с ними, моё уважительное отношение к ней перевернулось с ног на голову.
