– Где дорога? – крикнул он запрыгнувшему следом Андрею. Они уже ехали по полю, но из-за дыма ничего не было видно.
– Блин, там бочка ворованного бензина! – кивнул Борисыч назад.
Андрей открыл дверь и встал на подножку, чтобы осмотреться.
– Ничего не видать! Езжай прямо: пожар был сзади, – крикнул он и сел снова.
– Все пузыри расколотим, – процедил Борисыч.
Они пробирались почти вслепую на первой скорости, Саня привстал и, согнувшись над рулем, вглядывался в светящийся перед фарами дым. Их встряхивало на колдобинах, они чуть не въехали в березняк, обогнули и снова резко затормозили у зарослей тальника, ткнувшись лбами в стекло. Один раз уже сползли передним колесом в большую канаву, но Борисыч тут же дал задний ход и, побуксовав, выехал из нее.
Так они блуждали довольно долго, стало казаться, что теперь их жизнь заключается в кружении внутри дымного облака. И вдруг белая мгла впереди начала редеть, над головой показалось темное небо, и они вырвались из дыма. Он белесым айсбергом остался лежать в кромешной черноте позади. Борисыч издал победный клич и застучал по рулю, но не стал останавливаться, прибавил газу, чтобы подальше уйти от огня.
– Как огонь смог нас обойти? – размышлял вслух Андрей. – Ветер, что ли, переменился?
Борисыч только посмотрел на него и ничего не сказал.
Остановились они, когда начало подбрасывать на болотных кочках, а впереди вырос стеной камыш. Андрей выскочил из кабины и сказал, что под ногами вода – огонь вряд ли сюда доберется. Дальше, очевидно, было болото. Борисыч сдал назад, чтобы не застрять, и пошел осматривать колеса и днище. В свете фар кружился гнус, мелькали вспышками крупные мошки.
– Ну вот, чуть не прихлопнул! – попробовал пошутить Андрей.
– Ничего смешного. Могли и не проснуться, – ответил Борисыч серьезно.
– Я про что и говорю, – сказал Андрей, хлопая себя по шее и щекам. – Комаров тут… Эх, дымку бы! А? Саша?.. Ты чего не веселый такой – радуйся, что жив остался!
– Я и радуюсь,– закричал, отбиваясь от комаров, Борисыч и заскочил в кабину. – Злые, как собаки!
– Сон хороший видел, – продолжал он, закуривая, – а эта сволочь все испортила.
– Какая сволочь?
– Ну та, что нам покоя не дает, палки в колеса вставляет – или нет ничего?
– Не знаю. Но если есть, то Он очень не хочет, чтобы мы доехали до манихейца.
– Почему?
– Этого я тоже не знаю – пока. Мне кажется, что вставлять палки в колеса он нам по-настоящему еще не начинал.
– Ну тогда, как выберемся на трассу, так и рванем к твоему другу. Деньги у нас теперь есть, а бутылки на обратном пути поспрошаем.
Начинало сереть. Прорисовывались незнакомые окрестности, словно облитые темным лаком, объемные и отчетливые. Утром все выглядело иначе, чем ночью: там, где маячил вчера лес, оказались заросли боярышника, а лес поднимался дальше, да и камыш был не таким высоким, а болото не таким большим, как в свете фар. Позади широкой полосой, будто гребень дракона, стлался над лесом пепельно-белый дым.
– Ну что, в путь? – сказал Борисыч, и, не дожидаясь ответа, отпустил сцепление. Будка послушно закачалась на кочках в объезд болота.
Глава восьмая
Лучи восходящего солнца разогнали облака – мир стал снова цветным, только во все был подмешан нежный оттенок утра. И, как всегда, перемена эта показалась чудесной, невероятной. Перед ними лежало большое поле с перелесками, стогами и сиреневыми макушками деревьев, торчащими прямо из земли. «Там, наверно, река или овраг», – сказал Андрей. Они вышли из машины и тут же запрыгнули назад, оказавшись по пояс в росистой траве. Красные стога вдалеке отбрасывали еще синюю, прохладную тень, между ними висела лиловая дымка, по земле стлался белый туман. В воздухе стояла влажная тишина, вот-вот готовая пролиться стрекотом насекомых. Роса была как молоко, она сливалась ближе к стогам в сплошное озеро, исчезавшее под золотистым краем тумана. Вдалеке поднялась стая птиц, полетела над землей, перевиваясь веретеном и пропадая в собственном блеске.
