Хватка выпрямилась. Снизу доносились оглушительные крики. Она пододвинулась к женщине и сказала:
– Осталось уже недолго. Отсюда видны передние ряды баргастов. – Хватка указала рукой.
Женщина кивнула, затем сообщила:
– Меня зовут Скалла Менакис.
– Капрал Хватка.
– Я говорила с Дымкой.
– Удивительно. Она не из разговорчивых.
– Она рассказала мне о торквесах.
– Рассказала, значит?
Скалла пожала плечами, поколебалась, но спросила:
– Ты… ты посвящённая Трейка или что-то в этом роде? Многие солдаты присягали ему, как я понимаю. Тигр Лета, Повелитель Битвы…
– Нет, – проворчала Хватка. – Не присягала я никому. Просто решила, что они колдовские – торквесы эти.
– Значит, ты не знала, что избрана доставить их. Передать… Остряку…
Хватка окинула женщину взглядом.
– Это тебя с толку сбило, да? Твой друг Остряк. Ты бы ни в жизнь не поверила, что он может стать… ну, тем, кем стал.
Скалла скривилась.
– Если честно, – кто угодно, но не он. Остряк – циничный ублюдок, любитель выпить. О да, он умён, насколько бывают умны мужчины. Но теперь, когда я смотрю на него…
– Не узнаёшь.
– Дело не только в отметинах. Его глаза… Это кошачьи глаза, глаза тигра. Такие же холодные, такие же бесчеловечные.
– Он сказал, что сражался за тебя, женщина.
– По-твоему, я послужила ему оправданием.
– Не то, чтоб я видела здесь разницу.
– Но она есть.
– Как скажешь. В любом случае, правда – вот она, прямо перед тобой. В этом проклятом доме-склепе. Подери нас всех Худ, она – во всех спутниках Остряка: не он один тут в полоску, правда? Этот человек встал между паннионцами и тобой, и этого было достаточно, чтобы втянуть остальных. Это Трич всё устроил? Может, и правда он, и может, я тоже сыграла свою роль – явилась с торками на руке. Но теперь-то я со всем этим покончила, и меня это устраивает.
И я не собираюсь больше об этом думать.
Скалла покачала головой.
– Я не склонюсь перед Трейком. Клянусь Бездной, я нашла себя у алтаря другого бога. Я уже сделала свой выбор, и это не Трейк.
– Хм. Возможно, тогда твой бог решил, что из всей этой истории с Остряком будет польза. Не только люди нити плетут и паутину прядут, верно? Не только мы ходим в ногу и работаем вместе, чтобы получить что-то выгодное обоим, – и ничего не объясняем остальным. Я не завидую тебе, Скалла Менакис. Внимание смертельно, если оно – внимание бога. Но всякое бывает…
Хватка замолчала.
Ходим в ногу. Её глаза сузились. И держим остальных в неведении.
Хватка развернулась, оглядела группу у палаток, взглядом отыскала Парана. Капрал повысила голос:
– Эй, капитан!
Он поднял взгляд.
А что у тебя, капитан? Хранишь свои секреты? Лови догадку.
– Есть вести от Серебряной Лисы? – спросила она.
Все «Мостожоги» уставились на офицера-аристократа.
Паран отпрянул, будто его ударили. Одна рука прижалась к животу, словно от приступа боли. Стиснув зубы, он смог поднять голову и встретиться глазами с Хваткой.
– Она жива, – процедил капитан.
Я так и думала. Это ты неосторожно, капитан. Выходит, ты кое-что скрывал от нас. Плохое решение. Когда нас, «Мостожогов», последний раз заставили блуждать впотьмах, там почти все и погибли.
– Они близко? Насколько, капитан?
Хватка видела, какой эффект производили её слова, но какая-то часть её продолжала злиться, достаточно для того, чтобы быть жестокой. Офицеры всегда что-то скрывали. Именно это «Мостожоги» особенно презирали, когда речь шла о командирах. Неведение было смертельным.
