Мутная передернула плечами.
– Тащи сюда три мешочка, – приказала ей капрал.
– Слушаюсь.
Мутная прошла мимо старика и, беззвучно ступая по тропе, исчезла среди камней.
– Умоляю: только не платите мне джакатами, – заскулил старик. – Пожалуйста…
– Успокойся! – прикрикнула на него Хватка. – Сегодня Опонны тебе благоволят. А теперь отойди от мешка. Я должна осмотреть его содержимое.
Кланяясь, мастер попятился:
– Честное слово, все остальное – сущие безделушки. Вряд ли они тебя заинтересуют.
– Я не собираюсь больше ничего покупать, – объяснила Хватка, засовывая руку в мешок. – Просто действую по долгу службы, выполняю приказ.
– А-а-а, понимаю. Есть что-то такое, чего нельзя доставлять в Крепь?
– Есть. Фальшивые джакаты, например. Мы за минувшую неделю изъяли их с избытком. Торговля в Крепи и так еле-еле поднялась с колен. Кстати, новые даруджистанские деньги там тоже не жалуют.
У ремесленника округлились глаза.
– Ты, никак, собралась заплатить мне фальшивыми монетами?
– Была у меня такая мысль, но я не поддалась искушению. Говорю тебе, ты сегодня ходишь в любимчиках у Опоннов.
Осмотрев содержимое мешка, Хватка полезла в сумку, что висела у нее на поясе, и достала восковую дощечку:
– Мне нужно записать твое имя. Обычно здешними тропками пользуются контрабандисты. Всячески изворачиваются, чтобы не нарваться на равнине на наш кордон. Но ты вроде человек честный. А ловкачам потом приходится платить за свои хитрости в десять крат больше. Не понимают, дурни, что на кордоне творится такая неразбериха, что в суматохе там куда легче проскользнуть незамеченными.
– Меня зовут Мунуг.
Женщина прищурилась, глядя на него:
– Ну и имена у вас в Даруджистане.
Вернулась Мутная, неся три мешочка с монетами.
– Это настоящие золотые «советы»? – недоверчиво спросил Мунуг.
– Настоящие, не сомневайся. Чувствуешь, какие тяжелые? Эдак ты спину надорвешь, пока дотащишь их до Крепи. А потом еще обратный путь в Даруджистан. Или теперь ты уже не пойдешь в Крепь? Зачем, с такими-то деньжищами?
Хватка спрятала восковую дощечку и подмигнула старику.
– Здравая мысль, – согласился Мунуг, вновь заворачивая браслеты в кожу и отдавая сверток Мутной. – Но я все-таки отправлюсь в Крепь. Нужно же продать остальные поделки. – И, демонстрируя в улыбке кривые зубы, старик беспокойно огляделся по сторонам. – Если Опонны продолжат мне благоволить, я смогу удвоить эти деньги.
Хватка покачала головой:
– Жадность не приносит дохода, Мунуг. Могу побиться с тобой об заклад: через месяц, когда ты будешь возвращаться из Крепи, в твоих карманах не останется ничего. Только дорожная пыль. Что скажешь? Предлагаю поспорить на десять «советов».
– Ну уж нет, ведь, если я проиграю, мне придется отдать тебе целых десять золотых монет!
– Можно и по-другому, старик. У тебя же умелые руки. Сделаешь мне пару-тройку безделушек, и будем в расчете.
– Спасибо за предложение, но все же я не стану биться об заклад.
– Как знаешь, – пробормотала Хватка. – Часа через два начнет темнеть. У нас наверху, почти у самой вершины, разбит перевалочный лагерь. Если поспешишь, успеешь добраться туда еще засветло.
– Постараюсь.
Мунуг продел руки в лямки мешка, кряхтя, выпрямился и опасливо прошел мимо капрала.
– А ну-ка постой, – вдруг велела ему Хватка.
У старика подогнулись колени. Бедняга даже зашатался.
– В ч-чем д-дело? – стуча зубами, спросил он.
Хватка взяла из рук Мутной сверток с браслетами.
