ПАНАРИОН В СТИХАХ. Размышления нерусского о русском в лирическом исполнении - страница 23

В следующий миг я почувствовал себя Буддой, просидевшим под деревом бодхи какое-то время, если не целую вечность, когда того возмущали демоны. Я вдруг прикинул, а что если то, что мы считаем демонами, как раз и является той темной субстанцией, которая нас «атакует» всякий раз, когда мы вольно или невольно начинаем тянуться к свету. «Демоны» – это такая же естественная постоянная нашего мира, как и то, что мы называем «ангелами». Эти две константы пребывают в постоянном взаимодействии и взаимоуничтожении, а мы – только аморфные песчинки в этом пьяном танце гипертрофированно огромных скоплений частиц с противоположными зарядами. Только для удобства мы называем их ангелами и демонами, но – это перводанности, с которыми нам приходится иметь дело. Запад и восток так же, как север и юг – это данности, от которых нам не отмахнуться. Их нужно осознать. И всякий раз, когда мы делаем осознанное усилие, мы вызываем обратную реакцию той стихии, в которой пребываем. И всякий раз делая это самое усилие, мы оказываемся в эпицентре, вернее, на стыке этих стихий, которые начинают нас разрывать. Мы или «распадаемся», и поток уносит нас дальше, «разбрызгивая» нас, пока мы не устаканимся как нейтрально заряженная частица. Или мы можем сопротивляться, и тогда нас начинает будоражить вопрос, что я, черт дери, такое. Все вокруг наэлектризовывается до такой степени, что кажется, что вот-вот прогремит взрыв, прозвучат раскаты грома, произойдет столпотворение. Но ничего такого не происходит. Лишь где-то внутри ты ощущаешь комок, склизкий, холодный и безучастный комочек, от которого хочешь избавиться, но все никак не можешь. Ты не знаешь, как от него избавиться, до тех пор, пока не понимаешь, что ты сам и есть этот самый комок. Комок пульсирующего, леденящего страха. Страха, который причиняет тебе беспокойство, но вместе с тем внушает какое-то даже блаженство. Этот комок парусинится внутри тебя, набирает амплитуду, а тебе становится только интереснее, что же произойдет дальше. И по мере того, как этот шарик разгоняется внутри, в тебе также растет ощущение самого себя. И в какой-то момент перед тобой проясняется любопытнейшая картина: этот разогревшийся комок и есть ты, а то, что ты считал собой, не есть ты, а только оболочка, из которой ты должен выбраться, и если в тебе найдется достаточно смелости увидеть себя настоящего, то все это сразу же прекратится, и ты провалишься в неизвестность, но эта «неизвестность» и есть та реальность, о которой упоминали все просветленные во все времена. Фокус же заключается в том, что ты настолько привык к старым ощущениям, что принимаешь их за истинную реальность. Ты – решительно во власти демонов, которые полностью подчинили твою волю и воображение, и тебе страшно признаться самому себе, что, на самом деле, ты не более, чем увеселение для демонов, изнывающих в горячей истоме своей низменной стихии. Ты – не ты. А где же ты «настоящий»? Только страх сознаться самому себе в том, что сонмища этих демонов и есть ты, все больше окутывает тебя тонкой звуконепроницаемой пленкой. Твое «я» сгущается и накрывает тебя целиком, создавая кокон псевдореальности, капсулу, несущуюся без управления в безжизненном мировом пространстве. Но этот катящийся комок и есть мировое яйцо, и в твоей власти – или учредить новый мир, или же разбиться вдребезги в летящей звездной махине. Пора бы очнуться от сковывающего страха. Мы боимся самих себя, боимся почувствовать самих себя, боимся жить и праздновать эту жизнь. Мы боимся, а вдруг там мы найдем самих себя, но при этом так страстно и болезненно ищем, жаждем найти себя, а когда вдруг нащупаем, то бежим скорее прочь, потому что смертельно боимся того несовершенства, которое гложет нас изнутри. Мы бежим от собственного несовершенства, не можем его признать, а потому не можем быть благодарны, когда по какому-то необъяснимому звездному предопределению нам вдруг посчастливится встретить самих себя. Мы вдруг начинаем сомневаться и искать подвох, ну, не может быть счастья в этом мире. Это демоны принимаются за нас с новой силой. Мы должны иметь смелость противостоять им до конца. Они будут нападать на нас бесконечное множество раз, и у нас так же бесконечное множество раз будет возможность им противостоять. Просто нужно не спасовать. Мы должны признать все наше несовершенство, стыдиться которого нас заставили эти демоны. Вместо чего-то настоящего нам незаметно подсунули «идеальные» суррогаты. Они ничегошеньки не объясняют, а лишь являются таким вот сладким болеутоляющим, транквилизатором, снотворным. И за всем этим слышится тонюсенький нервический убаюкивающий смешочек демонов, упивающихся своей властью. Мерные покачивания псевдореальности усыпляют и не создают момента силы, который мог бы вырвать нас из этой летаргии. Все, что необходимо – это пожелать почувствовать себя, ощутить себя и осознать, что жизнь – не разделяет, а объединяет все-все живые существа. Жизнь – искра, пульсирующая в каждом комке, и нам даруется кресало, способное разжечь пламя жизни и, освободив самое себя, в это же самое мгновение дать почувствовать, как эти демоны ретируются, ибо настоящая жизнь абсолютно одинакова в каждой точке вселенной, в каждой яркой душе каждого живого существа. И даже памятника…