Из круга предков отделился неказистый старичок на тоненьких ножках, в красных сафьяновых сапожках, одетый в сермяжку, но с мурмолкой на голове. И вышел статный человек, лет сорока в войлочной шляпе с загнутыми полями, пиджаке поверх косоворотки и брюках, заправленных в высокие «гамбургские» сапоги. Оба были окутаны лёгкой дымкой времени.
Они встали в центр круга, и все члены Рода им поклонились. Леда хлопнула в ладоши, возвращая к себе внимание, и начала отсчёт: десять, девять, восемь, семь, шесть…
Анна проснулась на рассвете. Рядом на кровати сидел Дрон. За окном празднично белел огород.
– Первый снег выпал, – заметив, что жена проснулась, улыбнулся Дрон, – хорошо будет пробежаться до Великого по первому снежку.
– Знаешь, Андрюша, я такой странный сон сегодня видела: как будто мы после ужина всей семьёй…
– Прошли сквозь открывшуюся в пространстве Дверь и водили хороводы в боковой избе, – закончил Дрон фразу жены.
– Верно, Дронушка, – засмеялась Анна, – ты всегда мои сны угадываешь.
– Нет, Анюта, это не сон был. И мы действительно прошли обряд инициации. Вот только не помню, как мы оказались в своей горенке. – Я проснулся сегодня ещё до рассвета. И тоже сначала подумал, что это был сон, но потом стал вспоминать, вспоминать и довспоминал до того места, когда Леда начала обратный отсчёт. А потом, я, как будто провалился в колодец. Сначала всё бешено вращалось, и я не чувствовал под ногами опоры, но, задрав голову, увидел Колу. И в это время печальный мужской голос сказал: «Звезда полей, во мгле заледенелой, остановившись, смотрит в полынью…». И тут я проснулся.
– Всё так. Я тоже летела с огромной высоты, и было страшно и одиноко, пока я не подняла голову и не увидела в небе Колу. И в тот же миг услышала тихий нежный голос. Он пел. Очень печально пел: «Светит незнакомая звезда, снова мы оторваны от дома…»
– Это Анна Герман. Моя мама очень её любила.
Анна перебралась к мужу, подтянула одеяло и накрыла им себя и Дрона. В дверь тихонько стукнули. Не оборачиваясь, они одновременно отозвались:
– Входи, Катерина.
– Доброе утро, молодёжь. Как спалось-ночевалось? В каких краях побывать ноне довелось? Летали во сне?
– Скорей падали.
– Похоже, у всех одно и то же, – вздохнула Катерина, – сон про то, что одновременно придётся разбираться с большим количеством проблем.
– А ещё нам снилась Кола, – с надеждой проговорила Аня.
– Это хорошо. Это вселяет надежду на благоприятный исход дела. И ещё сулит приход в дом малыша… Долго ли собираетесь на снега-то смотреть? Вся зима впереди. Давайте-ка, собирайтесь, я уж кулебяки в печь поставила. Сейчас позавтракаете, да и отправляйтесь к Болотнице. Хорошо бы засветло обернуться.
Катерина развернулась и направилась было к двери, да остановилась. И, не оглядываясь, произнесла, вроде бы ни к кому не обращаясь:
– А я слышала во сне, как Небо поёт. Красиво, просыпаться не хотелось.
И, так и не оглянувшись, шагнула в сени.
Собравшаяся за завтраком семья, ни словом не обмолвилась о вчерашней ночи. Хвалили рыбаков и стряпуху, и кулебяки. Обсуждали первый снег за окном и предстоящую дорогу до Великого Велесова болота. Игнатьич внезапно вызвался составить компанию молодёжи. Признаться, и Катерина не отказалась бы прогуляться по первому снегу, да на кого дом-то оставишь?
– Пойди, я останусь и обряжусь по хозяйству, – как всегда, прочитала Леда мысли сестры.
