– Что случилось, батюшка? – робко спросил он.
– У меня только что побывал Евфросин, – признался Евстрогий. – Он хвалил тебя, говоря, будто ты имеешь огромный атлант! По его мнению, со временем ты достигнешь уровня тех знаменитых врачей, трудами которых ты ныне восторгаешься.
Но Пантолеон, смутившись, пожал плечами.
– Давай подождем пока я смогу практиковать, чтобы убедиться в справедливости Евфросина, – сказала он, и хотел проследовать к лестнице, но отец окликнул его.
– Пантолеон, я очень благодарен богам за то, что они предоставили моему сыну талант, – глухо произнес он. – И ты тоже должен быть им благодарен.
Вновь взглянув на статую бога войны, Евстрогий тяжело вздохнул.
Наши предки называли тебя Аресом, о, покровитель Воинов! В
течение долгих веков ты защищал мой род от врагов. Каждый юноша, рождавшийся в моей семье, уповал на твою милость. Но пришли римляне, нарекли тебя Марсом, завладели территорией, где прежде жили вифины. Да, мы соединили в себе множество восточных кровей, но основной в нас оставалась греческая кровь, ибо мы почитали наши традиции, веру, язык. И вот замечательный Арес наградил моего ребенка даром врачевания, мудростью, страстью! Я глубоко ему признателен за это. В очередной раз за те века, что наш род живет на Востоке, Арес проявил к нам расположение!
Наблюдая за отцом, Пантолеон понимал, что тот находится во власти религиозного порыва. Если Пантолеон вдруг решит возражать ему, Евстрогий может прийти в бешенство.
Юноша подумал о Еввуле, неожиданно догадавшись, почему она не обратила сына в христианство. Отец терпел, что она была приверженной другой религии, но Пантолеона не позволил ей окрестить. Впрочем, в великодушие Марса Пантолеон не верил. Бросив взгляд на мраморное изваяние изящного мужчины в римском панцире, тунике и шлеме с гребнем, он покачал головой. Скульптура была выполнена превосходно, но на этом ее достоинства заканчивались. Поклонение ей для Пантолеона означало поклонение обычному предмету.
Взгляд отца сиял восторгом. Вновь повернувшись к юноше, он простер руку.
– Иди сюда, мой мальчик! Давай вместе вознесем молитву богу Аресу!
– Нет, – процедил сквозь зубы Пантолеон.
Опустив голову, он отступил к лестнице.
– Почему?! – сурово спросил Евстрогий.
Раб Провиан в страхе приготовился к вспышке гнева.
Батюшка, ты ведь знаешь, что я не разделяю твоей веры, —
пробормотал Пантолеон.
– Не разделяешь веры?! – усмехнулся Евстрогий. – ТЫ так говоришь потому, что твои мудрецы утверждают, что божественной силы нет! Но они ошибаются!
Он неторопливо сделал несколько шагов к сыну. Возвышаясь над Пантолеоном, он видел, что этот хрупкий тонкий юноша его не боится.
– Ты очень дерзкий, Пантолеон! Неужели ты не испытываешь трепета перед наказанием, которое Арес может обрушить на тебя?
Но Пантолеон лишь покачал головой.
Взяв его за подбородок, отец заглянул ему в глаза.
– Неблагодарность! Боги ее ненавидят! Они озарили моего сына необычайными способностями, а он даже не желает выразить им свою признательность.
– Тогда, быть может, я лучше ее выражу скале у входа в никомидийский порт? – тихо произнес Пантолеон.
Не выдержав закипевшего в сердце негодования, Евстрогий толкнул его к алтарю.
– Преклони колени, Пантолеон! Я твой отец и в моей власти приказать тебе проявить мне повиновение!
– Не желая, чтобы Евстрогий взорвался яростью, что с ним случалось часто, Пантолеон медленно снял с плеча суму и покорно встал на колени перед алтарем.
