Раскрыв необъятный резерв внутренней энергии, Ната получила огромный всплеск сил, заполнив всё тело, каждую клеточку.
Она словно бы невзначай отклонила молниеносный чакрум от груди, высоко задранным коленом отбила сбоку колено примата, серьёзно повредив какой-то нервный узел, опустила пятку – сбоку же – в икроножную мышцу, отскочила от другой ноги. Она хищно, по-кошачьи, вновь улыбнулась сопернику. Надо сказать, улыбка вышла жутко-окровавленной. Хануман едва наступал на повреждённую правую конечность, удивлённо глянул на капающую с сабли кровь: перед отскоком Пантера успела глубоко резануть верхнюю часть бедра. Затем почувствовал струящееся по кеоже тепло, глянул вниз: красная жидкость хлестала из раны. Усилием воли он прекратил отток жизни, нейтрализовал болевые участки…
И пропустил двойную коварную атаку. Основание левой ладони со смачным звуком врезалось в мохнатую промежность, лезвие навылет вонзилось в каменный пресс живота. Кошка яростно дёрнула оружие в сторону – послышался звон металла, в пальцах осталась одна рукоять. Она с силой швырнула её в переносицу, попала в левый глаз, с диким, леденящим душу, рыком бросилась на обезьяна, гремя обрывками кольчуги. Любимчик богов, не выдержав по совокупности всех напастей взбеленившейся фурии, зарычал громогласно в ответ, сумел смахнуть с себя зверицу. Чёрная Пантера приземлилась мягко на четыре конечности, снова ринулась в бой в прыжке. Хануман попытался опять отмахнуться, пошатнулся. Она повисла на его пальцах, чуть не завалив на левый бок, использовала их для толчка – взметнулась вверх, извернулась в воздухе и болезненно ударила одной, следом другой, пяткой в затылок, опустилась на полусогнутые.
Хануман не упал, но окончательно дезориентировался в пространстве, зрение помутилось. Примат опустился на колени, сильно согнул спину. Из кончиков губ, ноздрей, всех ран потекла солёная горячая кровь, промачивая его шерсть и пол, с сипом, даже посвистом, тяжело дышал, опрокинул верхние конечности. К нему заструили четыре прелестные ламии, но Хануман упрямо мотнул гривой, тем самым остановив оных на пол пути – хоть не видел их, однако чувствовал. Наташа, так и оставшись на полусогнутых, напряжённо вглядывалась во вроде бы поверженного титана, оставаясь позади. Она (как и спутники) не знала, что будет дальше с ними.
Цари, управители, колдуны, ламии, нагуали – разом потеряли дар речи, не в силах ни пошевелиться, ни дохнуть, – настолько неожиданно свершилось поражение великого Ханумана, непобедимого доселе. Произошло нечто невозможное: более девяноста процентов присутствующих в зале ожидали победу маленькой девочки над тремя нагами-йоддхи. И лишь один представитель знати – Кашьяпа – верил в её победу над лучшим нагасарским воином, – да и не ошибся: интуицию не утопишь в вине, не засыпишь песками пустыни. Путники не ожидали худшего развития событий, посему внутренне приготовились сразиться хоть со всем Нагасари, только не отдать подругу в лапы и хвосты разъярённой толпы. Толпа же выжидательно-молчаливо обратилась взглядами к онемевшим и бездвижным Прайя Накам.
Наконец, зашевелился Арджун, нервно затеребил кончиком песочно-рыжего хвоста, взмахом левой руки отослал окаменевших ламий, коих не подпустил к себе золотой обезьян три минуты назад, к сотоваркам. Звёздные Вестники готовы уже сорваться с места (внешне никак этого не обозначив), словно стрелы на взведённых луках с тугими тетивами. Прайя Нак, опасно сузив светло-карие глаза, подался чуть вперёд, негромко (при абсолютной тишине его услышали абсолютно все) вопросил:
