– Хануман?..
Тот, к кому обратился Его Величество, оставался жив. Он вышел из себя, с трудом поднял мелко трясущуюся голову, с величайшей мукой разлепил веки, почти невидяще устремил тяжёлый взгляд на повелителя.
– Прайя Нак Арджун? – губы едва шевелились, слова давались нелегко, исторгались из глотки с сипом, хрипом и сгустками застывающей крови. – Они заслужили право на жизнь и свободу. Отныне Чёрная Пантера – Прайя Йоддха в Нагасари. – Веки закрылись, голова опрокинулась бессильно подбородком на мускулистую грудь.
После сей фразы кошка сменила боевую позу на мирную. Когда она подступила к поверженному воину и заботливо положила ладони на плечи, к ним первым – затем остальные – уверенно зашагал Один, разгадав намерение подруги. Дёрнулись было цари и примат. Наташа наклонила уста к левому уху бывшего соперника и по-матерински нежно зашептала так, что все словеса, в полном объёме, до затуманенного болью разума:
– Хануман, – ладони друзей – оборотней и людей – ложились дружно на могучие плечи, – ты никогда ничего и никого не боялся, – так и сейчас не отвергни руки помощи. Мы позаботимся о тебе, как ты заботился о нас от Матромасты и до Поталы. Мы друзья, а не враги, зла на тебя не держим – ни на кого не держим.
Любимчик богов вздрогнул от неожиданности…
– Больно не будет – только тепло и уютно. Но больно будет лишь один раз и на краткий миг.
… и поверил бывшей пленнице и сопернице в недавнем поединке.
От рук Вестников потекла благодатная энергия жизни, усиленная в десять раз, поскольку Птерис тоже не осталась безучастной. Поначалу невидимое тепло обильно протекала в крупное тело обезьяна, наполняя его целиком, заполняя каждую клеточку тела. Из-под ладоней заструились, становясь зримыми, увеличиваясь в объёме, переплетаясь (но не смешиваясь), разноцветные искорки и сполохи силы: кристально-льдистый Пантеры, серо-изумрудно-зелёные Ёханны, в виде воздухоплавающих радужных рыбок Кайи, чистого белого света людей, чёрных гранул земли и разноцветных осколков минералов Гральриха, красивых узорчатых снежинок Одинца, – причём не кристаллы льда, ни снежинки вовсе не морозили, как то полагается в природе.
Волк, стоявший впереди, убрал одну руку, ухватился большим и указательным пальцем за край обломанного лезвия, сжал его и резко дёрнул на себя, открыв крови протоку. Примат дёрнулся от боли, пронзившей всё его естество, задрал голову, словно обращался к богам, раскрыл глаза со зрачками, почти полностью занявшими белки – да так и забыл их закрыть. Дима брезгливо откинул железяку. Та, будто обиженная на пренебрежительное отношение, упруго зазвенела на полу.
Протекло, наверно, не больше шестой части цикла, когда Хануман ожил. Путники, не сговариваясь, разом убрали горячие ладони, шагнули в стороны, с усталым интересом наблюдая за процессом. Зала взорвалась ликованием – всенародному герою подарили вторую жизнь: золотой обезьян легко, пружинисто поднялся с колен, на одной пятке развернулся к новым героям (при этом в очах бурлила сила), душевно поклонился всем по совокупности и отдельно – до безумия смелой девочке, дав громкую клятву:
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
