– С таким талантом тебе в самый раз в замке на кухне служить, – говорила Элизабет, обращаясь к Дарии, сидевшей слева от неё.
– Благодарю, – улыбнулась она и скромно опустила глаза, чуть покраснев. – Но я уже работаю вышивальщицей.
Элизабет уловила мимолётный взгляд Дарии и обернулась. За её спиной висела прекрасно выполненная картина, где были изображены замок, люди клана, занятые своими делами, цветущие деревья – и всё это на фоне заснеженных горных верхушек и голубого неба.
– Великолепная работа, – выдохнула Элизабет.
– Не такая, какие были у вашей матушки, – снова залилась румянцем Дария, не ожидая получить столько похвалы этим утром.
– Она, несомненно, искусная мастерица, и не только в умении делать прекрасные вышивки, но и в обучении этому мастерству других. – Элизабет перевела одобрительный взгляд на Дарию.
Ни от кого не скрылось то, что Элизабет говорит о матери в настоящем времени. Генри и Лео переглянулись, понимая, что она до сих пор верит в её возвращение. Они же давно утратили надежду. Конрад, вернувшись в сопровождении воинов, лишь сказал, что Румелия должна прибыть в клан следом за ним, но она так и не вернулась. Более того, никто даже не помнил о её существовании, что значительно усложняло дело. Единственными свидетелями её жизни в клане были дети, но и они со временем начали забывать о супруге правителя. Воспоминания о ней блёкли так же, как мерк лунный свет под утро. Лишь одна единственная картина, написанная с натуры и висевшая в тронном зале, всё ещё позволяла любоваться неувядающей красотой супруги главы.
– Как дела нынче в замке? Как отец? – задал ей вопрос Генри, переводя тему в другое русло.
– Дела неплохо. Папа… всё больше времени проводит за работой. Посмотри. – Она отодвинула прядь волос, демонстрируя причудливую серёжку, огибающую ухо спиралью, внизу которой свисали несколько рубиновых капель.
– Потрясающе, – восхищённо произнёс Генри, вытягивая шею, чтобы лучше рассмотреть работу. – Не знал, что Конрад увлекается ювелирным делом.
– Да… хоть это сейчас для него не так просто, – протянула Элизабет, грустно улыбнувшись, она посмотрела чуть в сторону, погружаясь в воспоминания. – Мама рассказывала: папа был настолько поражён её красотой, что сам придумал и сделал корону, венчавшую её голову на той картине. Она всегда её носила. – Глаза Элизабет потемнели, наполнившись печалью. – С их самой первой встречи он не переставал преподносить ей разные украшения, изготовленные им собственноручно. Броши-бабочки с крыльями из белых топазов, серьги-цветы из бирюзы и гранатов, диадемы из изумрудов, браслеты тончайшей работы, выполненные из горного хрусталя. Но… Со временем он изменился, возвращаясь к своему увлечению всё реже. Войны занимали всё его время, отнимая его у нас.
– Но сейчас он снова вернулся к своему любимому делу, – попытался подбодрить её Лео.
– Да… – печально улыбнулась она, – делает украшения для меня.
– Когда руки заняты приятным делом, голова реже отвлекается на всякие глупости. Не так ли, Дария? – спросил Генри.
– Да, дорогой. Так и есть, – нежно улыбнулась она.
– А что вы? – посмотрел Генри на Лео и Элизабет. – Вы пожаловали к нам в этот утренний час обсудить, кто, чем нынче занят? Или была причина посерьёзнее? – Элизабет хотела с тобой поговорить. – Лео сразу выставил её на поле битвы, где ей предстояло взять лидерские позиции и полную ответственность.
